Я, конечно, согласился с тем, что мне вешал на уши Шелепин, но слегка задумался. Леня - это ладно, с его мотивами все более или менее понятно. А вот вы, дорогой Александр Николаевич, против кого и в союзе с кем собираетесь интриговать, раз ведете со мной такие в общем-то необязательные беседы? Как-то не хочется участвовать в том, смысл чего мне пока совершенно не ясен.
Задача, поставленная мне Брежневым и подтвержденная Шелепиным, с первого взгляда выглядела вполне решаемой. Однако при втором, более внимательном и квалифицированном, становилось ясно, что решаемость эта кажущаяся. И, наконец, при третьем взгляде, уже совсем не под тем углом, что два предыдущих, можно было обнаружить путь, на котором марсианской экспедиции хоть что-то светило. Но давайте по порядку.
Микросхемы очень похожи на людей. Не внешне и не по внутреннему содержанию, а по устойчивости к радиации.
Пятьсот рентген, как считают здесь, в конце шестидесятых, или пять зивертов по меркам двадцать первого века, убьют и человека, и большую часть микросхем из тех, что может купить частное лицо вроде Антонова. Есть и более устойчивые изделия, для вывода из стоя которых понадобится больше тысячи рентген, но они дорогие, и их мало.
За время годового полета к Марсу полученная доза составит порядка пятидесяти рентген - если, конечно, по пути не нарваться на поток излучения от сильной вспышки на Солнце, тогда кирдык и людям, и электронике. То есть вроде бы вполне можно лететь, но это так только кажется.
Дело в том, что человек - это очень отказоустойчивая система. Разумеется, пятьдесят рентген нанесут ему вред, но он сохранит работоспособность, а со временем и почти полностью восстановит здоровье, если только не заболеет раком.
Микросхема может продолжить работать, набрав пятьдесят или даже сто рентген, а может и отказать. И сама собой не восстановится уже никогда. Причем отказ одного элемента может привести к выходу из строя всей системы. При тройном резервировании аппаратуры срок жизни моих луноходов составил от двух до пяти месяцев, а этого для полета к Марсу совершенно недостаточно.
Нормальную защиту от солнечной радиации сделать невозможно ни сейчас, ни в двадцать первом веке. Это не сравнительно мягкое излучение ядерных реакторов, в космосе энергии частиц на порядки выше. От них не спасет и полуметровая свинцовая броня, даже если ее как-то удастся выпихнуть на орбиту. И поэтому радиационная защита космической электроники - это пять миллиметров дюраля плюс двадцать миллиметров пластика. Немного помогает, но не сказать, чтобы радикально.