Младший Хранитель едва не подавился пирогом.
— Меня зовут… Линнувиэль! — закашлялся он, побагровев от ярости и силясь не прибить дрянного сопляка прямо на месте. — Ясно?!! Лин-ну-виэль!! И никак иначе! Или для тебя это слишком сложно?
— Точно, — согласилась она. — Ничего длиннее «Линни» я воспроизвести не смогу, так что смирись и терпи.
— Ах, ты…
Эльф чуть не задохнулся от возмущения, собираясь, наконец-то, выложить все, что думает по поводу этого дрянного создания. Вылить то, что накопилось и так долго пыталось вырваться. Наорать, накричать, дать по морде, в конце концов, потому что сил терпеть эти оскорбления больше не было. Он глубоко вдохнул, опасно сузил глаза и едва не вспыхнул от искреннего бешенства, потому что никто в этом мире, даже сам Владыка не смел называть его, как какого-то драного щенка, а этот пацан… этот несносный, гадкий, наглый, презренный полукровка…
Белка не дала ему закончить: неожиданно наклонившись вперед, оперлась руками на стол и вдруг наступила каблуком на ногу. Да так больно, с такой невероятной силой, что у всегда сдержанного Хранителя непроизвольно вырвался сдавленный, слабый и какой-то жалкий рык, подозрительно похожий на стон. Дыхание разом перехватило. На глаза сами собой навернулись слезы, там отчего-то потемнело и заплясали яркие звездочки, в ушах отчаянно зашумело, а от лица мигом отхлынула вся кровь. Он на мгновение замер, стараясь справиться с волной ослепляющей боли, что внезапно прокатилась по телу и мощно ударила по его истерзанным нервам. Судорожно сжал кулаки. А когда все-таки сумел сделать прерывистый вздох и начал снова различать свет, наткнулся на полные вежливого участия голубые глаза.
— В чем дело, Линни? Тебе нехорошо?
Темный эльф прохрипел нечто нечленораздельное.
— О, вижу, что да. Прости, я случайно.
Линнувиэль в бешенстве уставился на симпатичное лицо напротив, понимая, что больше не в силах сносить это непрекращающееся издевательство. Что мальчишка зашел слишком далеко и его требуется наказать. Здесь, сейчас, немедленно, пока никто не видит… а жертва так опрометчиво близко! Он вдруг со злорадным шипением ринулся навстречу, страстно желая стереть эту мягкую улыбку, почувствовать, как ломаются под пальцами хрупкие кости, как разлетаются в сторону алые брызги и запрокидывается под опасным углом гордо посаженная головка. Просто прыгнул вперед хищным зверем и зло оскалился. Руки сами собой дернулись к тонкой шейке, ноги мощно и коротко разогнулись. Массивный, до предела загруженный стол сильно покачнулся и приподнялся одной стороной, часть мисок опасно съехала, грозя испачкать щегольской наряд вспыхнувшего от ярости эльфа. А Белка даже не дрогнула: все так же неотрывно смотрела в люто покрасневшие глаза и холодно улыбалась.