В то время как они слабели, как они терзали друг друга, Филипп II, царь Македонии с 356 г. до н. э., сумел использовать значительные ресурсы своей страны, чтобы укрепить свою власть, сделать своё царство централизованной монархией и значительно расширить владычество на Балканах. В 342-340 до н. э. он посмел сделать вассальным государством Фракию, подчинённую, по крайней мере формально, персидскому царю. За двадцать три года царствования он заложил основы грозной державы, без которой его сын Александр при всей его гениальности никогда бы не смог совершить своих подвигов. Жителям греческих полисов он часто казался страшилищем, угрозой для свободы, которой они были так привержены, но и последней надеждой для тех, кто отчаялся, для тех, кто, возможно, был самым прозорливым, для тех, кто, как Исократ, проповедовал необходимость союза или видел, что только Царь способен объединить живые силы. Тем не менее враждебное отношение к македонянину в Греции долгое время преобладало и в какой-то мере будет сохраняться всегда. При Херонее в сентябре 338 г. до н. э. он одержал победу над афинянами. Пришлось подчиниться. Конгресс, собравшийся в Коринфе в конце 338 г. до н. э., основал постоянный союз городов-государств и назначил Филиппа II гегемоном в мирное время и стратегом в случае конфликта. Через несколько месяцев, в июне 337 г. до н. э., македонский царь объявил войну Персии, «чтобы отомстить за святотатства, которые варвары совершили в отношении греческих святилищ сто шестьдесят лет тому назад». Чтобы воодушевить народы, им всегда надо предложить простую и грандиозную идею, пусть даже она содержит лишь долю истины. И, конечно, в той эпопее, которая тогда началась, проявилось желание освободить греческие города Ионии, добиться панэллинского единства. Но сказалось и безмерное честолюбие македонянина, предвосхитившее честолюбие его сына. Были и глубинные экономические причины — стремление открыть для греческого рынка новые каналы сбыта, несомненно, в Малую Азию и прежде всего в Египет, который с давних пор завораживал греков, и желание нейтрализовать финикийский флот, господствовавший в Средиземном море. Ход военных действий станет тому подтверждением. Зато уничтожать Персидскую империю никто пока не собирался. Она предлагала совсем новый, вдохновляющий образец общества, что признавали даже те, кто не хотел к ней присоединяться. Ею восхищались. Её считали непобедимой. «Мир Царя» нередко высоко оценивали.
Существовало ли единодушие у греков? До него было далеко! Армия вторжения будет состоять прежде всего из уроженцев Македонии и Балкан. Эллины в узком смысле слова примут в войне лишь незначительное участие. Они по-прежнему будут поставлять персам наёмников, и последние сохранят верность первым, предпочтут Александру Дария даже после битвы при Иссе. Враждебность со стороны Афин, Фив, Спарты не смягчится. Она, как мы говорили, была давней. Ещё в 335 г. до н. э., когда распространился слух о гибели Александра, в то время действовавшего на Дунае, Афины и Фивы поспешили вступить в переговоры с Дарием Кодоманом, новым Великим царём Ирана. Наказаны за это были в сентябре 335 г. до н. э. только Фивы, но страшно: там было убито шесть тысяч человек, тридцать тысяч продано в рабство. Это не помешает полисам продолжать борьбу. В сентябре 331 г. до н. э. Антипатру, регенту Македонии, придётся подавлять их восстание; после Исса, в ноябре 330 г., они вновь отправят посольство в Иран для переговоров с Ахеменидами о союзе. Даже после решающих успехов македонянина Демосфен, один из его самых упорных противников, вынужденный присоединиться к нему, сделает это с мрачной иронией.