ВЕЛИКАЯ ВОЙНА
Таким образом, война, которая вскоре разразилась и которую можно считать долгой «военной прогулкой» на восемнадцать тысяч километров за двенадцать лет, но во время которой сражения, и то спорадические, происходили только с мая 334 г. до н. э. по октябрь 326 г. до н. э., меняла цель и облик по мере того, как продолжалась. Её первая стадия представляла собой освобождение греческих полисов и оккупацию западных и южных областей Анатолии. Она продлилась семь месяцев. Вторая, занявшая более полутора лет, с ноября 333 г. до н. э. по июнь 331 г. до н. э., включала в себя оккупацию Сирии, то есть уничтожение или захват финикийских флотов и баз, и завоевание Египта. Только в ходе третьего периода, с июня 331 г. до н. э. по июнь 330 г. до н. э., то есть в течение двенадцати месяцев, открылись новые, прежде неведомые перспективы, Александр вознамерился стать властителем мира, и в результате развернулась решительная борьба между ним и Ахеменидами. Четвертый и последний период, во время которого македонянин, объявив себя наследником Дария Кодомана, пытался добиться признания своих прав на престол и принять наследство тех, кого только что сверг, был самым долгим, самым трудным, самым неэффективным: он продлился с момента смерти Дария (лето 330 г. до н. э.) до ухода армии захватчиков (октябрь 326 г. до н. э.) и был отмечен упорными и бесплодными боями в Согдиане (три года!) и походом на индийцев (шестнадцать месяцев).
Не восхищаться македонской эпопеей, не считать её чем-то вроде чуда и отказываться видеть в её авторе величайшего завоевателя мира вовсе не значит отрицать или преуменьшать гений Александра или его харизматическое могущество. Мы уже говорили, что без подготовительных действий Филиппа завоевание Иранской империи было бы невозможно. Оно было бы также невозможно, если бы почву для него не подготовили персы, объединив в конфедерацию с единой властью самые разные народы, которых мало интересовало, кто ими правит, — из-за того, что Ахеменидов сменили македоняне, по-настоящему ничто не изменилось, как и тогда, когда персы сменили мидийцев. Оно было бы невозможно, если бы повсюду не изобиловали греческие колонии, если бы сатрапы оборонялись, а не переходили так часто на сторону завоевателей, если бы в борьбе приняли участие народы, как это сделали согдийцы, единственный народ, который по-настоящему сражался ради сохранения своих свобод, единственный, который не капитулировал. Победители могли гордиться только тремя сражениями против ахеменидских сил, столь блистательно выигранными, организующей и созидательной волей, упорством Александра, которого так часто ранили, который как минимум дважды тяжело болел, храбростью, одушевлявшей его и бойцов, побуждавшей их продвигаться всё дальше вопреки всему и вся по незнакомым, труднопроходимых территориям, где, как говорит Плутарх, «войско [...] больше всего страдало от недостатка в съестных припасах и от скверного климата» («Александр», 58). В конце концов, три больших сражения — это немного: почти столько же понадобилось Киру, чтобы победить Астиага; арабам, чтобы сокрушить Сасанидов, потребуется два сражения. Нет, чуда не было — или, если нужно, чтобы оно было, искать его следует в лагере персов: в плохом сопротивлении империи, в нерешительности, слабости, безразличии царя царей.