– Ты что, прямо сейчас домом займешься? К продаже его станешь готовить?
Он повторил свой жест: мол, давай список.
– Конечно, Ник. Мне на предрожденчике все равно не место.
Я протянула список, Дэниел бегло прочел его.
– Так, водяная пушка – вот она. Бетонированием позже займусь; красить будем, если Тайлер поможет.
– Что, Тайлер должен прийти?
– Ключевое слово – «должен». Обещал, да пропал куда-то.
Дэниел сверкнул на меня глазами.
– Сделай одолжение, Ник: отодвинь от стен всю мебель, какую осилишь. Крупное я сам буду двигать. И принеси пленку. Она в багажнике.
Дэниел продолжил орудовать водяной пушкой. Мы готовили дом к продаже. Приводили его в порядок. Приводили в порядок свою жизнь. Двигались дальше.
– Ник, – сказал Дэниел. – Пленка. В багажнике. Шевелись.
К его внедорожнику я шла как мешком пристукнутая. В последние несколько ночей меня мучила бессонница, недосып сказывался на работе мозга. Я словно пробиралась сквозь туман, напрасно шарила в поисках какой-нибудь вехи. Я потянула из багажника пленку, пахнувшую химией. Прижала к груди целый ворох пластиковых полотнищ – неловко, так, что они застили дорогу. Представила, как легко таким полотнищем душить; как на месте преступления копы закрывают пленкой покойников. Вспомнила маму: она застилала пол в кухне, чтобы мы с Дэниелом, рисуя, его не забрызгали. Потом, когда мы складывали мольберты, пленка, вся в разноцветных кляксах, мазках и россыпях капель, сама казалась прекрасным побочным обстоятельством.
Я чуть не задохнулась, пока тащила пленку. Бросила ее у террасы, выдержала взгляд Дэниела.
– Ник, – произнес он с такой интонацией, словно крупнее неприятности, чем я, в его жизни не было.
– Мне что-то нехорошо, Дэниел.
Он выключил водяную пушку, слез со стремянки.
– Если здесь помогать не желаешь, отправляйся в церковь – может, там от тебя будет больше пользы.
Я кивнула.
– Наверное, вернусь поздно. У меня планы на вечер.
– У тебя планы на вечер? – переспросил Дэниел.
– Да, – сказала я. – У меня планы.
Планов никаких не было. Было единственное желание – оказаться подальше отсюда.
– Ночуй сегодня у нас с Лорой. Краска – она вонючая. Незачем тебе в доме травиться.
– Подумаю, – сказала я.
Дэниел кивнул.
– Ладно. Увидимся позже.
* * *
Может, причина была в близости церкви к полицейскому участку; может, в наличии кладбища, где рядом с дедом и бабушкой покоилась мама, не знаю. Меня здесь всегда озноб пробирал. Деревянные скамьи пахли сырой землей. Чтобы попасть в цокольный этаж, требовалось пройти по узкому нефу и обогнуть алтарь, и в этом чудилось нечто зловещее. Ребенком я каждое воскресенье проводила в церкви; после маминой смерти как отрезало. С Дэниелом то же самое случилось, кстати. А папа и раньше нечасто на службах присутствовал. Либо ему требовалось проспаться после субботних возлияний, либо просто выспаться. Тайлер ходил в церковь только со мной и только по моей просьбе. Словом, ничто больше не ждало меня под этой конусовидной крышей.