– Папа, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Эверетт приблизился, и я добавила:
– Это Эверетт.
И подумала: «Вспомни, кто он такой. Ну пожалуйста».
Папа поднял взгляд на Эверетта, перевел глаза на мой неокольцованный безымянный палец, улыбнулся.
– Как же, помню. Очень рад познакомиться, Эверетт.
Эверетт пожал папину руку.
– Взаимно, Патрик. Извините, что на Рождество не удалось вырваться.
Мы действительно собирались встретить Рождество с папой, а после вернуться в Филадельфию и остаток праздников провести с семьей Эверетта. Наши планы нарушила метель, а когда она улеглась, мы не стали перебронировать авиабилеты. Впрочем, эта подробность давно и безвозвратно канула в дебри папиной памяти. Папа издал звук, не поддающийся идентификации; пожалуй, Эверетт уловил в нем недовольство.
– Я все уладил, Николетта. Можем идти. Или ты хочешь здесь перекусить?
Вот так же я себя чувствовала в семнадцать. Сидела в кухне, а папа спрашивал: «Останешься на обед?» – «Не останусь», – отвечала я. Всегда, неизменно. Норовила слинять с тех пор, как покончила с самовнушением на тему «Мама, может, еще и выживет».
– У меня полно дел, – сказала я. – Заеду на днях, пап.
Эверетт положил на стол свою визитку.
– Директор и медсестры мною предупреждены, но на всякий случай, Патрик, прошу вас: если вдруг кто-то вздумает задавать вам вопросы – позвоните мне.
Папа вскинул бровь, поймал мой взгляд. Но я уже встала из-за стола. В дверях я оглянулась. Папа смотрел мне вслед. Я кивнула ему, мысленно помолилась, чтобы он не забыл про визитку.
Под предлогом, что мне нужно в туалет, я оставила Эверетта болтать с дежурной медсестрой. Закрывшись в кабинке, изнемогая от тревоги, набрала номер Тайлера. Заклинала, слушая гудки: «Ну ответь же, ответь!» Конечно, Тайлер не ответил. Я стала прикидывать, не позвонить ли в справочную, не выяснить ли номер паба «Келли». Из холла доносился голос Эверетта:
– Что конкретно говорил Патрик Фарелл?
Я выскочила в холл, позвала:
– Эверетт?
Он неохотно отделился от стойки рецепции.
– Я готова. А ты?
* * *
Сплетни – вот главная опасность любого расследования. Распространяются как зараза, никого не щадят. Я этой гадости отведала задолго до того, как стала работать школьным психологом.
Опасны сплетни потому, что произрастают из фактов, как из зерен; это уже после побег начинает жить своей жизнью, ветвиться, цвести пышным цветом. Правда и выдумка питаются из одного корня, становятся неразделимы. Потом и не вспомнишь, где первая, а где вторая.
Вскоре после пропажи Коринны не осталось необшаренных мест, неопрошенных свидетелей и непроверенных версий. Что было делать жителям Кули-Ридж? Только домыслы строить.