За барной стойкой дежурили двое – Джексон и незнакомая женщина с распрямленными, длинными, аж до талии, волосами и в чересчур тесном топе. Оценив меня взглядом, она кивнула на столики и произнесла «Располагайтесь», как будто я без нее не знала здешних порядков.
Я скользнула за столик для двоих, притиснутый к окну, с обзором вестибюля и с видом на лестницу, что вела на второй этаж.
– Ты пока меню посмотри, а я напитки закажу, – произнесла я, вставая.
Эверетт указал на официанта с официантками, но я только головой качнула.
– Этак мы до завтра ждать будем. Доверься мне.
Я подошла к барной стойке и постучала по столешнице, потому что Джексон упорно смотрел в пол.
– А, Ник. Ну и что тебя к нам привело?
– Водку с тоником. Двойную, – сказала я.
– Трудный день выдался, да?
– И бутылку минералки.
Джексон помолчал, покосился на Эверетта, внимательно изучавшего меню, щурившегося – свет был тусклый.
– Это еще что за тип?
– Эверетт. Мой жених.
Джексон выпучил свои вечно воспаленные глаза. Я продолжала:
– Ты Тайлера не видел? Мне нужно с ним поговорить.
– И для этого ты сюда своего женишка притащила? Знаешь, Ник, это жестоко. Даже для тебя.
Я вздрогнула.
– Дело срочное.
– Ник, я его не видел. – Джексон с размаху поставил стакан и бутылку на барную стойку. – Кстати, этими вот штучками, – он кивнул на Эверетта, – внимание Тайлера ты не привлечешь.
Я глотнула водки с тоником и попросила, указывая на стакан:
– Будь добр, проследи, чтобы нам все время подносили.
Пока я делала заказ, Эверетт не сводил с меня глаз, а едва удалилась официантка, выдал, кривя рот (алкоголь, что ли, уже подействовал?):
– Никогда ты при мне ни с кем так не разговаривала. Кроме меня самого. Очень забавно.
На самом деле у меня выговор куда слабее, чем у большинства местных. Папа не в наших краях родился. Мама – местная, но она уехала еще в детстве. Вырвалась. Закончила школу, встретила папу. После рождения Дэниела вернулась в Кули-Ридж. Говорила, хочет растить детей там, где сама росла, где жили и умерли ее отец и мать. Рядом с ними она и похоронена. Сама я давно научилась маскировать южный выговор, даром что он и был-то далеко не махровый. Старалась произносить слова отрывисто, укорачивать гласные, купировать протяжное южное «я-а-а». Культивировала непринужденную деловитость. Я не избавилась от выговора, но он стал неопределенным; вроде и не коренная филадельфийка, а поди пойми, откуда родом.
Южный выговор проявлялся, лишь когда я перебирала с алкоголем – что бывало редко. Сейчас он просочился бог весть откуда.
– Задумала напоить меня и воспользоваться моей беспомощностью, да, Николетта? – спросил Эверетт.