Она ничего не сможет сделать, если он увидит ее.
Каким-то образом пришло понимание, что даже с полностью заряженным и готовым стрелять пистолетом в руке, ее судьба зависит от того, останется ли она незамеченной. Ее не должны обнаружить. К счастью, существо было слишком сосредоточено на беременной женщине и так уверено в своей подавляющей власти, что не собиралось проверять, нет ли в зале посторонних. А пахнущая серой вода, мимо которой ей пришлось пробираться, должна была хорошо скрыть ее запах. Или она скорее надеялась на это.
Вокруг мужчины начало витать странное возбуждение. Чувство больших надежд. От него исходила сила, будто просачиваясь сквозь кожу.
Он плавно подошел к запачканной кровью плите и медленно уложил на нее женщину. На мгновение Джослин показалось, что в его действиях был намек на нежность, пока она не услышала слабый смех, поднимающийся из его груди. Смесь рычания леопарда и хрипа гиены, от которой у нее побежали мурашки по коже.
— Далия, проснись, — приказал он.
Его голос походил на бархатную песню, которая исходила от виолончели на концерте, столь же чистый, как ночь, и глубокий, как океан. Он склонился над беременной женщиной и поцеловал ее. Она проснулась как по команде.
— Валентайн, помоги мне!
Она проглотила слова отчаянной просьбы о милосердии. Глаза широко раскрылись от испуга, а затем, когда она рассмотрела зал, вопль всепоглощающего ужаса вырвался из ее уст.
Джослин не была готова к звуку, который заполнил пещеру.
Крик был настолько наполнен мучением, что на мгновение в горле встал ком от нехватки воздуха, словно зал наэлектризовался. Это не походило ни на что, что Джослин когда-либо слышала прежде — страдания женщины остались вне ее понимания.
К горлу Джослин подкатила тошнота, ей стоило многих усилий оставаться тихой, ведь живот протестовал, угрожая выдать ее присутствие. К счастью, отчаянные крики заглушили звуки рвотных позывов.
У женщины начались родовые схватки, но в этом было что-то ужасно неправильное.
Она корчилась и кричала. Отчаянно пытаясь уползти прочь.
Но мужчина просто склонился над ней, смотря с безразличием, пока клал свою сильную руку на ее грудь, надавливая и удерживая на плите.
Джослин встряхнула головой и несколько раз моргнула, как будто пытаясь проснуться от кошмара, надеясь, что это всего лишь дурной сон.
Боль продолжалась.
Пытка не прекращалась.
Крики, казалось, звучали целую вечность, пот ручьем скатывался со лба женщины, ее руки сжимались от невыносимой муки, в то время как темный мужчина спокойно сидел, наблюдая за этой сценой с выражением удовольствия, сверкающим в его глазах.