Джослин не ответила — не нашла слов; и Колетт, по-видимому, понимала ее. Болезненная тишина повисла между ними, казалось, на целую вечность, прежде чем Джослин, наконец, заговорила снова.
— Тогда расскажи мне, как ты встретила Кристоса, — ей было необходимо оставаться сосредоточенной.
Колетт вздохнула.
— Я встретила Кристоса в Лунной Долине. Он был нашим гидом во время поездки вдоль реки, — ее глаза загорелись. — Я не буду врать, я подумала, что он самый сексуальный из всех, кого я когда-либо встречала, и, честно говоря, до сих пор так думаю, — она отвернулась и покраснела.
Джослин подумала о Натаниэле: его великолепных чертах и крепком теле.
— Да, они, безусловно… великолепны, — само это признание раздражало ее. — Но вряд ли дело только в этом.
— Верно, — Колетт кивнула, оставив ностальгию, вспыхнула понимающей улыбкой и вернулась к своей истории. — В последнюю ночь нашего путешествия мы допоздна заговорились у костра. И ты можешь себе представить, как я испугалась, когда увидела, что небо изменилось в такую прекрасную ночь.
— Как вчера? — спросила Джослин.
— Именно… черное небо, кровавая луна… все остальное. Только созвездие Кристоса — Ящерица.
Колетт протянула свое запястье, и Джослин наклонилась вперед, чтобы рассмотреть странную картину зигзагообразных линий и мистических знаков, которые преобразовывались в форму ящерицы. Она взглянула на собственное запястье, впервые изучая его внимательно.
— Что означают эти знаки?
Колетт протянула руку и провела пальцем по руке Джослин.
— То, что за сотни лет ты единственная из миллионов людей, избранная для Натаниэля, — она наклонилась вперед. — Ты знаешь, самым трудным для меня было осознать одно: божественность всего этого. Понять, что Кристос не выбирал свою судьбу, как и я. Просто так случилось. И так как он не был виноват в произошедшем, то не мог ничего отменить, — она положила локти на бар. — Если ты позволишь дать тебе совет, Джослин, то не осуждай Натаниэля за то, что с тобой происходит. Так будет проще. Он виноват не больше, чем ты. И правда заключается в том, что это происходит и с ним тоже. И ему, наверное, тоже страшно… хотя он никогда этого не покажет.
Джослин откинулась на спинку стула, внимательно обдумывая слова Колетт. Где-то глубоко внутри она понимала их правдивость. Где-то еще глубже чувствовала Натаниэля, будто он уже был ее частью. Сила страсти в его пронзительном темном взгляде, и пламя, что разгоралось от его прикосновений. Все это было просто… слишком…
Ошеломляющим.
— Что если я не хочу этого, Колетт? — прошептала она. — Что если я не хочу его?