Просит мать афганца, который сам не хочет ни с кем контактировать, убегает, оскорбляет.
Просит сестра за своего брата, который тоже не уполномочивал её на ведение переговоров от его имени.
Люди, и часто очень близкие, лезут в чужую душу и в чужую жизнь, хотя их не просит об этом тот, о ком они пекутся.
Не просят — не лезь! Это основной закон космической помощи.
Живущий своим сознанием, даже если оно помрачено, должен сам решить, нужна или нет ему помощь. Если он отказывается от неё, значит, у него есть на это причины. Другое дело, кто должен заботиться о нём — его мать, родные или общество? Я обосновываю свою точку зрения на это с позиций духовности дальше.
По большому счету причины нашего появления и жизни на Земле лежат не в наших руках, а в руках Бога. И если кто-то стал алкоголиком или наркоманом, шизофреником или одержимым, то это может означать только одно — он сам выбирает на пятьдесят процентов свой путь, сам выбирает борьбу за восхождение духа собственного или паралич воли.
Во многих случаях я отказываю людям, просящим о ком-то, даже будучи в непосредственном контакте с тем, о ком просят, если они не понимают, что для разговора со мною должен созреть тот, кто страдает от своего несчастья. Это не мать или отец больного, а сам больной. Потому что я помогаю действием. Но действием не моим, а действием самого несчастного, помогая лишь мобилизовать на это действие его силы и его дух.
Да, при работе с ним я буду напрягаться, как я уже говорил. Но я не могу напрягаться за него мышечно или душевно. За него нельзя дышать и радоваться — это не смогу ни я, ни его родные и любимые. Я могу только вызвать его на его же действие: в душе или теле, в желании или воле.
Именно эта моя помощь ему и является главной для меня и главной для него. Ибо я не могу лечить химией или хирургией, даже травами, хотя посоветовать что-то из них, конечно же, могу, но на усмотрение самого человека, обратившегося ко мне.
Когда за тебя просят другие, это освобождает самого тебя от ответственности за твои слова. А слова — это тоже поступки, но поступки, не проявленные ни в открытом действии, ни в деле — в плодах. Бывает так, что родные просят о хорошем, а потом вырастает из этого бедствие: «Благими намерениями выстлана дорога в ад», — сказал Данте.
Бывает наоборот, когда родители просят врачей убить своего ребенка, и я был свидетелем того, как врачи отправили в морг живого человека лишь только потому, что об этом попросила его мать. Такому вмешательству нет прощения ни на том, ни на этом свете. А ведь мать была сама врачом, как и её дочь, которую она упросила врачей убить.