Гул толпы стих, будто и не было. Сотни внимательных глаз устремились на сцену. Выжидающе тянут шеи те, кто стоит в задних рядах, проталкиваются вперед дети, протискиваются сквозь плотные ряды. Несмело ступая, на помост вышли двое в окружении стражи. Шарят ногами по доскам, проверяют его на прочность, не видят ничего под плотной тканью накинутых на головы мешков, вздрагивают, шарахаются от тычков копий. Стражники нервно дергают за веревки, что пережимают руки пленников, тянут в сторону загогулин. Что-то неуловимо знакомое в этих двух фигурах. Смотрю внимательно, вспоминаю, но голова кружится, опять пятна плавают перед глазами. А повозка уносит меня все дальше, стремясь скрыться за домами.
Пол снова вздрогнул, выбивая опору из-под ног. Послышался чей-то недовольный крик совсем рядом, за стеной. Падаю, ударяясь лбом о холодную решетку. Почему-то мне важно увидеть то, что сейчас происходит на площади. Снова поднимаюсь, цепляюсь пальцами за прутья, помогая себе встать.
Ищу взглядом помост, сквозь узкую щель между досок. Скольжу взглядом по толпе. Арри. Замираю, впиваясь взглядом в знакомую, маленькую издали фигурку, что сидит на высоком кресле у самого помоста. Рядом черной тенью нависает та фигура из подвала с ледяным голосом. Миссар. Крепко держит Арри за голову, не дает отвести взгляд в сторону, заставляет смотреть на пленников. Их подвели к виселицам, поставили на хлипкие трехлапые табуреты.
Петли качаются на ветру, задевают ткань мешков, что скрывают лица, будто торопятся скорее обвить их шеи. Толпа вновь ожила. Затопала, закричала. Стражники накинули петли на головы пленников, затянули узлы и отошли на шаг, любуюсь ликующей толпой. Сжалось сердце, застучало с новой силой в ушах, перебивает крики толпы. Мотаю головой, но не отхожу. Знаю, что это смерть. Она близко, стоит за спинами этих двоих, приняла облик стражников и теперь выжидает, потирает руки в предвкушении своей добычи.
Гулкое эхо барабанов проносится над площадью. Сильный толчок выбивает хлипкую опору из-под ног пленников. Натягиваются веревки, почти слышу, как скрипят деревянные балки виселицы под весом двух дергающихся тел. На миг кажется, что один из них это я, вытягиваюсь в струнку, пытаюсь нащупать землю кончиками пальцев, что всего-то в паре сантиметров внизу. Дергаюсь, рву кожу на руках, пытаюсь освободиться, что бы схватить веревку, сделать еще один вдох. Темнеет в глазах, падаю на пол повозки, глотаю холодный воздух.
А в голове все продолжают греметь барабаны, громче, быстрее. Трясу головой, прогоняю наваждение, но оно не хочет отпускать. Душит железный ошейник, словно решил заменить те веревки.