– Как же я рада тебя видеть… – уже в сотый раз повторила мама. Она ела медленно, больше смотрела на меня, а не в тарелку.
– Кстати, а где остальные? – спросил я не то у нее, не то у Беловой.
– Наташенька только нам с Робертом позволила остаться в замке, – ответила мама.
От ее слов я едва не поперхнулся и, отложив ложку, изумленно уставился на мать:
– Нам с Робертом? – как-то слишком двусмысленно она это произнесла.
Но мама ничего не ответила, только покраснела и смущенно улыбнулась.
– Я велела распределить остальных по свободным домам, – взяла слово «Наташенька».
– Сколько их? – мотнув головой, спросил я.
– Всего четыреста двадцать семь человек, – тут же ответила девушка. – К счастью, больше, чем я рассчитывала.
– А что с домами?
Она нахмурилась и покачала головой.
– Свободных площадей не так много. Определенно не хватит…
Перевел взгляд на Индисисиса, уныло ковыряющего ложкой в тарелке.
– Есть сведения о стройматериалах, обещанных Советником?
Дрогурис взбодрился и широко улыбнулся:
– Ориентировочное время прибытия первой партии – десять часов.
Удовлетворенно хмыкнув, я снова обратился к Наталье:
– Вот видишь, все под контролем.
Послышался лязг двигающегося стула, привлекший наше внимание.
– Простите, – виновато улыбнулась вставшая из-за стола мать. – Я смотрю, что Саша занят. Не хотела вам мешать…
– Это вы меня простите, – тут же выпалила «Наташенька». – Вы, должно быть, хотите побыть с сыном, а я…
– Натусь! – поднявшись из-за стола, перебил я. – Прекрати, у нас и правда набралось немало срочных вопросов, – подойдя к маме, я прижал ее к себе. – Мам, я действительно рад тебя видеть. И ни в чем не виню. С радостью бы поболтал со всеми вами, но сейчас у меня скопилось много дел. Передавай привет остальным.
– Обязательно передам! – мама не выдержала и вновь зарыдала. – Они все виноваты перед тобой и знают об этом! Федор сразу рассказал, что Сенька управлял им и заставлял запугивать Розу. Что это Федор довел несчастную девочку… Он все рассказал! Плакал, кричал! А потом начал превращаться в чудовище!
Мама заплакала еще громче и задрожала всем телом.
– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, – тихо проговорил я.
Слезы продолжали литься еще некоторое время, даже после того как я посадил маму на кровать. Сквозь всхлипывания она рассказывала о том, что им пришлось пережить за последние дни.
– Не надо, не вспоминай, – просил я, пытаясь успокоить мать.
А она продолжала рыдать…
Дверь со скрипом отворилась, и я увидел Роберта. Мужчина внешне постарел лет на десять, если не на все пятнадцать, – седая щетина на осунувшемся лице, усталый взгляд. Он шел, прихрамывая, левая рука висела на перевязи.