Ом Калтум приехала из Египта. Она была первой женщиной, которая осмелилась петь публично, как мужчины, но, что удивительно, ее песни все же передавали по радио. Для мамы Ом Калтум была героиней. Для меня она и сегодня остается ею. Мать знала тексты всех ее песен наизусть и подпевала своим глубоким голосом. Ее любимой песней была «Амель Хайяти»:
Мечта моей жизни — верная любовь,
У которой не будет конца.
Тебе, моя песня, отдано мое сердце,
И у тебя не будет конца.
Возьми всю мою жизнь,
Но сегодня, в этот день,
Дай мне пожить.
Дай мне побыть рядом с тобой,
Оставь меня в своих объятьях,
Оставь меня у своего сердца,
Оставь меня!
И позволь мне мечтать!
Позволь мечтать!
Я хочу, чтобы настоящее
Не лишало меня сладких мечтаний.
Мечта! Жизнь! Мои глаза!
Ты дороже мне,
Чем мои глаза.
Ты — мой любимый,
Вчера и сегодня,
И завтра, и во веки веков…
Твоя любовь была такой большой,
Что ее хватило бы на весь мир.
Твоя нежность трогает сердце.
Когда ты со мной,
Я не могу закрыть глаза ни на секунду.
Я боюсь, что исчезнут твои чары…
Иногда мать плакала, когда пела эту песню. Отец не плакал никогда. Он тоже пел, а мы все подпевали. Мои сестры пели целый день, и когда я стала достаточно большой, чтобы петь вместе с ними, я тоже пела эту песню о любви, печали и надежде. Я и сегодня пою ее.
За отцовской мастерской находился туалет. Это была просто дыра в полу, как и во всех домах, построенных после землетрясения.
Затем, пройдя мимо туалета, можно было попасть во внутренний двор. Там, если поднять голову, можно было увидеть небо, солнце, облака, а ночью — звезды. Когда я подросла, то часами просиживала в темноте на сером цементе, подняв лицо к небу, и смотрела на созвездия. Иногда я замечала падающие звезды.
Мама сказала однажды:
— Мой маленький цветочек, это — душа умершего человека. Она падает на его могилу.
Я представила, как этот ясный свет озаряет мрачное кладбище, которое находилось по ту сторону мечети, на склоне горы возле крепости, и у меня мурашки поползли по коже.
Мама обняла меня, побаюкала и сказала:
— Уарда-ти, иди спать, пока ты себе шею не сломала.
Затем она взяла меня за руку, и мы пошли в детскую комнату.
Из внутреннего двора проход вел направо, к кухне. Она была выложена белым кафелем, и там стояла большая мойка для посуды с холодной водой. Мать готовила еду на газовой плите с четырьмя конфорками. Газовые баллоны стояли под мойкой. Когда в них кончался газ, надо было идти в лавку на углу и заказывать новые. Тогда подмастерье привозил большие синие газовые баллоны на тачке прямо ко входной двери.
Низенький круглый обеденный стол стоял во внутреннем дворе под лестницей. Вокруг стола мама разложила циновки из тростника и подушки. Мы сидели на полу и брали еду руками.