— Цыц! — Взгляд зелёных глаз герцогини остановился на мне. — Я знаю, что она тебя бросила. Оставила без гроша в этом безбожном городе. Ты правда окунула её в пунш?
— У неё явно воспалился мозг. Как ещё я могла облегчить её состояние? — гневно парировала я.
Герцогине мой ответ, похоже, пришёлся по душе.
— Графиня сказала, что тебя оставили в Харрингтонском приюте для нежеланных детей в возрасте примерно пяти лет. Это так?
— Очень в этом сомневаюсь, — сказала я. — Отчётливо помню, что я выросла в умопомрачительно милой и любящей семье.
— Чушь, — буркнула герцогиня, но на лице её появилась усмешка. — До того как поступить к герцогине, ты работала на Мидвинтеров в Лондоне, верно?
— О да, — сказала я. — Такие милые люди. Чудовищно непривлекательные, но такие милые.
— Значит, ты знакома с кузиной леди Пруденс леди Амелией Баттерфилд?
— Мы встречались раз или два, — ответила я, гадая, к чему она клонит.
Герцогиня Тринити приподняла голову над грудой подушек, её многоярусный подбородок пошёл ходуном словно желейный торт:
— А с дочерью леди Амелии Матильдой?
— В глаза её не видела, — сказала я. — А что?
— Подойди к роялю, — велела герцогиня, — и открой крышку.
Я сделала как было сказано.
— Играть умеешь?
— И даже очень хорошо, — призналась я. — Мисс Люси терпеть не могла заниматься музыкой, но её матушка настаивала. Поэтому мисс Люси давала мне глазированное яблоко на палочке за то, что я шла в музыкальную гостиную и играла за неё. Как выяснилось, у меня настоящий талант.
— Знаешь песенку «Лодка-лодочка, плыви»? — спросила герцогиня.
Я засмеялась:
— Да её же все знают, дорогуша!
— Отлично. Сыграй.
— Герцогиня, если вы желаете послушать музыку, позвольте мне сыграть вам что-нибудь из Бетховена. Уверяю, вы прослезитесь! Никто не может без слёз слушать, как я играю Бетховена.
— Делай что тебе велено. «Лодка-лодочка, плыви». Один раз, с начала и до конца.
Бедная старушенция явно сбрендила. Но, поскольку идти мне было некуда, а на парижских улицах меня поджидали скитания без пищи и крова, я подчинилась. Сев за рояль, я сыграла простенькую песенку так проникновенно, что она прозвучала будто симфония. Когда я нажала последнюю клавишу, то почувствовала, как рояль мелко-мелко задрожал. Сначала едва заметно. Потом сильнее, будто в нетерпении. Казалось, началось землетрясение. Затем из глубины инструмента раздались механические щелчки: щёлк-щёлк-щёлк… И тут вдруг клавиатура пришла в движение. Она скользнула назад… Щёлк-щёлк-щёлк… Не прошло и нескольких мгновений, как взгляду моему открылся тайник. Небольшая тёмная выемка в передней деке рояля.