– Ой, слышите, мадам? Это он, старик с портрета! – Магда приложила палец к губам и повернулась к двери.
Ринка хотела было ее высмеять, но и сама услышала шаги. Тихие, неестественно ровные, похожие на цокот когтей по паркету. Ее продрало ознобом и резко захотелось спрятаться под кровать.
Она замерла, Магда тоже. И обе уставились на дверь.
Шаги приблизились и оборвались.
Обе выдохнули и переглянулись.
И тут дверная ручка бесшумно повернулась…
Ринка чуть не подпрыгнула. Магда тоже. Она даже кулачок прикусила, чтобы не завизжать от страха. А Ринка ее обняла, все же она старше и вообще отвечает за малявку.
Дверная ручка пошевелилась еще немного, дверь толкнули – и она уперлась в кресло.
В дверь постучали. Три раза.
Ринка с Магдой переглянулись снова – и обе помотали головами. Нет. Не открывать. Ни за что!
В дверь постучали снова.
И наступила тишина. Слышно было, как где-то скрипит жук-древоточец и за окном шелестят ветки. А за дверью кто-то дышит. Молча.
А вот Ринка с Магдой не дышали, наверное, целую минуту – бесконечно длинную, ужасную минуту. Может быть, Магда молилась, а вот Ринка – мысленно просила прощения у мамы, бабули, Петра и папы, что не слушалась их и влипла вот в такую историю. Летально. То, что за дверью – вампир, или еще какая тварь, точно пришло по ее душу. Как за предыдущими женами Черного герцога.
Мама, мамочка… как же страшно!..
А потом то, что было за дверью, так же ровно, цокая когтями, ушло.
И Ринка с Магдой, не сговариваясь, подтащили к двери комод. Тяжелый. Старинный. И к двери в комнате Магды – тоже. На всякий случай. А спать Магда легла в комнате Ринки, на полу – между ее кроватью и дверь.
– Ежели он… ежели оно… пусть я первая ему попадуся! А вы бегите, мадам, сразу бегите! Ему меня одной достанет… – дрожащим голоском, очень самоотверженно, заявила Магда, ставя рядом с матрасом канделябр. Серебряный. О трех свечах. – А то, глядишь, и подавится, вомпер старый.
На этой оптимистичной ноте Ринка уснула. Как выключили.
Глава 11, о вомперах с научной точки зрения
Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос»
Людвиг
К концу ужина у Людвига было стойкое ощущение, что он играет роль в скверной пьесе. Причем роль глупого злодея.
Отвратительное ощущение. И когда супруга сбежала, прижимая к груди никчемный талмуд сказок и задев подолом напольную вазу, оно лишь усилилось.
Вазу спасти не удалось. Людвиг честно попытался ее удержать от падения, но то ли он вымотался, то ли кто-то все же сумел его проклясть – так что ваза грохнулась об пол и разбилась ровно через секунду после того, как за супругой захлопнулась дверь.