— Знаешь, что мне рассказал вчера вечером Дипак? Что было бы оригинально, если бы детектив не закончился арестом виновного. Я ему ответил, что это глупость, но сейчас думаю, что он прав, это было бы вовсе не глупо.
Санджай ждал Хлою на ступеньках «Плазы».
— Вы распрощались с Испанским Гарлемом?
— Не совсем. Как только Дипака выпустили, я отвез Лали домой. Потом он позвонил и сказал, что едет домой, и я решил оставить их вдвоем.
Хлоя подняла глаза на роскошный фасад «Плазы».
— Почему вы выдумали, будто вы лифтер?
— Чтобы по ночам быть рядом с вами, не досаждая вам. Вот вы, например, убеждены, что люди замечают только ваше кресло, у меня тоже есть свои причины для страхов.
— Каких страхов?
— Я не притворялся, это вы мне не верили.
— Вы боялись, что я стану вас осуждать?
— Я боялся, что такая, как вы, не сможет полюбить такого, как я.
— А вы, собственно, какой?
— Я иностранец, живущий на другом краю света, человек, всегда опаздывающий на встречи, особенно на свидания, и никогда ничего подобного не чувствовавший до знакомства с вами.
— Чего вы не чувствовали?
— Как вы попадете в свою квартиру? Хотите, провожу? Можно еще хоть разок прикинуться лифтером?
— Мне совершенно не хочется возвращаться домой.
День, когда я спала во дворце
Санджай обнял меня и стал целовать. Он лег рядом со мной и раздел. Я впервые почувствовала его желание. Его губы скользили по моему телу, по груди, по животу, его сила и нежность были чудесны, он умеет обращаться с женщиной. Он целовал мне бедра, а потом мы любили друг друга.
Мы пробыли в его номере до утра. Я позвонила отцу и наплела, что жду возвращения Дипака у знакомого. Он не задавал вопросов, и это даже лучше: не могу его обманывать.
Мы позавтракали в постели; ванна в номере была так велика, что мы поместились в ней вдвоем.
Мне было не во что переодеться, и Санджай решил исправить положение. Даже странно, что человек, придающий так мало значения своему облику, обладает таким тонким вкусом. Мы гуляли по Мэдисон-авеню, он выбрал мне платье, длинную юбку, блузку, даже комплект нижнего белья, я была в восторге и не мешала ему.
Я часто хохотала над эпизодами в кино, когда молодые любовники переживают свои первые волнения, свою грубую ошибку — «очень грубую», как утверждает Джулия Робертс. Каток в Центральном парке был не для меня, поэтому мы поплыли на гребной лодке по Большому пруду. Санджая было не остановить: он решил, что непременно должен покормить лебедей. Увидит лебедя — и гребет к нему. Напряженные ноги, набухшие бицепсы, уверенные мерные гребки — я не могла глаз от него оторвать! Наша лодка скользила по воде так стремительно, словно он состязался с другими гребцами. Потом, растянувшись на травке, мы съели то, что осталось от нашего обеда, — сэндвичи без хлеба, который он скормил лебедям. Мы обнимались под моим пледом, но жара стала невыносимой, и мы устроились загорать под весенним солнышком.