Равно как и упоминаемые в справочниках традиционные источники инфразвука: землетрясения здесь попадают в категорию «небывалое и невозможное», океан слишком далеко, и уж ни о каких компрессорах, локомотивах, вентиляторах и двигателях и речи быть не могло. Кроме того, судя по разнообразной реакции организма, сила и частота звука все время менялась, а из этого следовал единственный возможный вывод – его издавало живое существо. И я, пожалуй, догадывалась, какое именно…
Чтобы удостовериться окончательно, пришлось отмахать не один километр по бурелому и непроходимой чаще. Солнце успело сесть, уступив место упитанному серпику меньшей луны, а я только-только закончила продираться через густые заросли не в меру колючего кустарника и вышла к заболоченной части леса.
Это был тот самый случай, когда ошибка доставила бы куда больше радости… На невысоком пригорке сидела акаратисса и выла, задрав к звездному небу окровавленную морду. Неподалеку обнаружилась причина глубокой тоски, которая была явственно слышна в рвущем душу низком хриплом стоне. Самец при всем желании сейчас не смог бы проявить мстительность и подлость натуры, он просто медленно угасал от полученных увечий. А верная подруга, после тщетных попыток зализать его раны, спрятать и защитить от преследователей, изливала отчаяние в низкочастотном вое, заставляя все живое метаться в беспричинном, казалось бы, ужасе…
На меня обратили внимание только тогда, когда я шагнула из кустов на открытое место. Самка одним прыжком заняла позицию между мной и умирающим зверем. Спина выгнулась горбом, шипы на хвосте устрашающе встопорщились, с оскаленных зубов капала слюна, с шипением прожигая дымящиеся дыры в плотной моховой подушке. Удлиненные глаза, горящие жутким белым пламенем, смерили меня взглядом, не обещающим ничего хорошего. На плече беспокойно завозился и заурчал нэфи, но я успокоила его, погладив кончиками пальцев пушистую спинку:
– Не шуми зря, нам ничто не грозит!
Если рассуждать здраво, глупее поступка не придумаешь: добровольно соваться в пасть раненому и озлобленному хищнику! Но акаратисса почему-то не спешила нападать… Я медленно протянула вперед руки, показывая, что в них нет оружия.
– Ты же видишь – я не враг! И пришла одна… Позволь мне подойти!
Акаратисса издала низкое рычание, от которого меня согнуло пополам: пришлось убрать защитное поле, чтобы зверь мог «прощупать» мое сознание и убедиться в отсутствии у меня подлых помыслов. Но инфразвук такой частоты мне долго не выдержать… Риск себя оправдал – в моих мыслях не обнаружилось никакого негатива, только искреннее участие и сострадание, и ее верхняя губа медленно вернулась на место, пряча жуткие сдвоенные клыки. Я давно подозревала, что эти существа не так уж опасны для человека и гораздо разумнее, чем принято считать, а что касается агрессии и злопамятности… Кому, интересно, понравится, когда к нему в дом постоянно лезут незваные гости с опасными для жизни хозяев намерениями?! Видимо, поэтому способность к звуковому воздействию появилась именно у самок, а может, это результат мутации?.. Впрочем, для изысканий на подобные темы не самый подходящий момент!