– Нашего деда Танабурса, – подхватил Лавайн, и я вспомнил, как Галахад на Темной дороге предостерегал меня против этих двоих.
– Считается неразумным, – просипел Лавайн, – убивать друидов.
– Особенно нашего деда, – продолжил Динас, – заменившего нам отца.
– После того, как тот умер, – сказал Лавайн.
– Когда мы были еще маленькими.
– От плохой болезни, – пояснил Лавайн.
– Он тоже был друид, – объявил Динас, – и научил нас заклинаниям. Мы можем губить посевы.
– Вызвать у женщин стоны, – сказал Лавайн.
– Сделать так, чтобы молоко скисло.
– Еще в груди. – С этими словами Лавайн повернулся и на удивление ловко запрыгнул в седло.
Брат его тоже вскочил на лошадь и взялся за поводья.
– Однако мы умеем не только сквашивать молоко. – Динас обжег меня злобным взглядом, затем, как прошлый раз, протянул пустую ладонь, сжал в кулак, повернул и раскрыл руку. На ней лежал кусочек пергамента в форме пятиконечной звезды. Динас порвал пергамент в клочки и бросил на землю.
– Мы умеем гасить звезды, – и с этими словами он дал лошади шенкелей.
Друиды унеслись прочь.
Я сплюнул. Кулух поднял и протянул мне уроненное копье.
– Это еще кто? – спросил он.
– Внуки Танабурса. – Я снова сплюнул для защиты от дурных сил. – Отродье злого друида.
– Они и правда в силах погасить звезды? – недоверчиво спросил Кулух.
– Одну звезду.
Я провожал всадников взглядом и думал, что сейчас, в доме брата, Кайнвин ничего не угрожает. Однако я знал и другое: чтобы ей ничто не угрожало и впредь, я должен убить двух силурийских друидов. Проклятие Танабурса по-прежнему тяготело надо мной; оно звалось Динас и Лавайн. Я третий раз сплюнул и коснулся рукояти Хьюэлбейна, призывая сталь даровать мне удачу.
– Надо нам было убить твоего брата в Беноике, – мрачно сказал Кулух Галахаду.
– Да простит меня Бог, – отвечал Галахад, – но ты прав.
Через два дня прибыл Кунеглас. Вечером состоялся военный совет, а после, при свете полной луны и горящих факелов, – ритуал освящения оружия для грядущей войны против саксов. Мы, воины Митры, погрузили наконечники копий в бычью кровь, но не стали выбирать новых посвященных. В этом не было надобности. Ланселот, крестившись, избежал унизительного отказа. Впрочем, как христианин может держать у себя на службе друидов, оставалось загадкой, которую никто не сумел мне разъяснить.
Мерлин пришел в тот же день и совершил языческие обряды. Ему помогал Иорвет; Динас и Лавайн не появлялись. Мы спели боевую песнь Бели Маура, омочили наши копья в крови, поклялись истребить всех саксов до последнего и на следующий день выступили в поход.