В четыре руки брат с сестрой скормили прожорливому новорожденному, у которого рот раскрывался шире диаметра горла, все содержимое тазика. Может, птенчик и еще бы сожрал, да ничего не осталось. Так ему Дениска честно и сказал:
– Прости, пацан, все съедено. За добавкой надо идти в подвал.
Недовольно обозрев тазик с кровавой лужицей на донышке и жрецов с пустыми руками, птенчик сменил гнев на милость. Он снова каркнул и взмахнул крылышками-недоростками. Раз, другой, третий, поднимая настоящую бурю, от которой закачались чаши, заскрипел алтарь и, кажется, пошатнулась статуя.
Из ошметков призрачной скорлупы выпорхнула, увеличиваясь в размерах, вполне взрослая с виду птица. Ворон не ворон – ну не бывает воронов размером со страуса. Да нет, какое там со страуса – черная птица резко выросла в размерах, оказавшись габаритами не меньше дядюшкиного жеребца. Когда метаморфозы закончились и призрачное мерцание рассеялось, создание приобрело вполне материальный вид. Перед зрителями в центре зала предстал эффектный ворон с блестящим черным, отливающим в синь, оперением. Только глаза у него как были при рождении желтыми, так и остались.
– Красавец! – первым оценил птичку-перевозчика Денис.
Света же задумчиво согласилась:
– Да, очень красивый. Его, наверное, как-то назвать надо. Или он тоже Рат?
Птиц склонил голову набок и протестующе каркнул, буквально вталкивая мысль в голову жрицы-недоучки, не размениваясь на говорение. Чем вызвал растерянное «ой». У волшебного суперптаха отсутствовал речевой аппарат, приспособленный к членораздельной людской речи, но не интеллект.
– Ты чего?
– Он не Рат. Рат – это видовое название воронов-посланников Ирната и личное птицы-спутника бога войны. Нашему ты успел дать имя, – нервно хихикнула девушка.
– Я? – изумился Дениска, пытаясь сообразить, когда ж успел-то.
– Пацан. Его теперь зовут Пацан, – пребывая в легкой прострации, оповестила компанию Светлана, случайно удостоившаяся небрежной чести получить конкретный мыслеобраз от птицы. – И ему это имя нравится.
– Круто! – восхитился брат. – Настоящий «четкий пацан»! Нет, а что ты так, Светка, на меня сердито зыркаешь? Какой еще жаргон? Скажешь Пацан не четкий? Вот, совсем не мерцает! И перышки не просвечивают, черные и мягкие!
Дэн сделал попытку небрежно потрепать божественную птицу по голове и едва успел отдернуть руку от щелчка клюва. Впрочем, скорее жрецу позволили ее отдернуть, предупредив о недопустимости фамильярности.
– Крутой четкий Пацан! – рассмеялся братец, вставая в позу гордого птицевода, самолично высидевшего василиска из петушиного яйца. – Жаль, дед не видит!