Старик только крякнул и перевел почти беспомощный взгляд на сына. Тот не разочаровал, добил всего одной фразой:
– Свельта и Деньес пришли на Вархет из другого мира, это привлекло внимание Восьми. Твои внуки беседовали во снах с Зебатом и Алхой, были посвящены в сан жрецов. Получили метки истинных служителей и их знаки, отец. Правда, с силой своей еще не освоились, ибо учить их некому. По поручению Алхой теперь должны встретиться с Ирнатом. Возможно, они смогут стать путеводной нитью и вернуть в наш мир всех Восьмерых.
– Эк… – Призрак перестал брызгать слюной, задумчиво заколыхался, изучая внуков, облетел их вокруг.
Дэн с готовностью вытащил из-за пазухи кулон с птичками и продемонстрировал деду. Дух снова завис перед лицами внуков:
– Вижу.
Повернулся к сыну, снова всмотрелся в посерьезневшие лица внуков и неожиданно выдал:
– Можете звать меня дедом. И, Ригет, тебе нужно несколько крепких парней, путь к старому храму Ирната в подземельях в одиночку не расчистить.
– Я заверил дира Ригета, что готов отступить от векового обычая и дозволить юным жрецам преклонить головы в красном храме в подземельях замка, дир Итнат, – промолвил Нерпат, чуть оскорбленный полным игнорированием.
Впрочем, старик и при жизни жреца особо не привечал.
– Что с того храма толку? – пренебрежительно отмахнулся призрак. – Ставили его, когда следы Восьмерых уже остыли на землях Вархета, а последние жрецы доживали свой век. Некому было провести освящение. Храм лишь с виду храм, на деле же лишь постройка из камня. Мне ж теперь видно куда больше, чем раньше.
– То есть, дедуль, нам надо отрыть старый храм в подземелье? – восхитился жадный до приключений Дэн.
– В нем еще живо эхо силы ушедшего, – согласился призрак. – Если где и получится у вас, двойное благословение богов снискавших, до Ирната дозваться, то лишь там.
– И чего дядюшка на деда бочку катил? Малость склочный, конечно, но классный же старикан! – поделился с сестрой своей мыслью Дениска. Шепот был настолько громким, чтобы его расслышали все, кто не глух.
– Опухоль у меня в голове была, паренек, покоя, сна, душевных сил лишала, под конец жизни едва разум не отобрала. На одном упрямстве заклятие наследия выплетал и на сеть для души завязывал. Хотел ясным взглядом на детей в последний раз взглянуть, понять, где прав, где виновен был, а там и за последний порог отправляться. Теперь-то хоть не уходи. Такие дела творятся – ни живым, ни мертвым, ни тем, кто между застрял, покоя не сыскать, покуда дело не сделано. Вон, чую, у дверей стоит одна из таких, кто посередке.