– Это я вовремя встал, – сообщил он, когда съел половину содержимого. – Эх, хорошо ара готовит!
– Да не ара он, а грузин, – поправил я.
– А какая на хрен разница, – сообщил батя. – У нас все равны: что грузины, что хохлы, даже евреи. Нынче все мы русские.
«Это точно, – подумалось мне, – через пару-тройку лет Леонид Ильич об этом объявит на всю страну. Единый советский народ, понимаешь. И самое смешное, что люди поверят. Хорошо помню, сам искренне верил в эту лапшу. Даже с ушей не стряхивал.
Вот спроси меня сейчас, кто учился в твоем классе, дети каких национальностей? Да мы об этом понятия не имели. Никому до этого дела не было. Прошло всего двадцать три года, и начали увлеченно резать друг друга».
На какой-то момент в душе возникло желание самому прирезать творца перестройки, пока он еще не в Политбюро. Но тут ход моих мыслей нарушила мама, обратившись к отцу.
– Ты, Юра, зря так говоришь. Представляешь, на нашем рынке уже человек десять грузин торгует. Куда это годится? А через десять лет их там сколько будет?
Я засмеялся:
– Мама, какие же это грузины! Они сейчас слишком хорошо живут, чтобы на нашем рынке торговать. Это горцы из автономных республик, у них там в каждом ущелье своя нация имеется и на своем языке говорит. Вот и едут к нам деньги зарабатывать.
– Ты-то откуда так осведомлен? – поинтересовалась мама. – В газетах такого материала не пишут. И вообще, я гляжу, ты последнее время моду взял с родителями спорить. Иди-ка спать, сынок. Завтра рано вставать.
– Ничего не рано, – сообщил я. – Завтра мне к одиннадцати часам нужно подойти, да и то по комсомольским делам.
– У вас там комсомольская организация имеется? – поинтересовался отец, отодвигая опустевший бидончик.
– Имеется, – вздохнул я. – Перед вами ее будущий комсорг.
– Бедный, – искренне пожалела меня мама, она сама много лет занимала такую должность и знала все тонкости этой работы, в том числе как можно сделать человека комсоргом без всяких собраний и заседаний. – Значит, все от стенгазеты до соцобязательств у тебя на шее повиснет.
– Ну, не совсем все, – попытался бодриться я. – У нас профорг девушка сообразительная, симпатичная.
– А сколько этой симпатичной лет? – сразу заинтересовалась маман.
– Не переживай, намного больше, чем мне.
– Все, хватит разговоров, – скомандовал батя. – Мне, в отличие от вас, надо на работу к восьми, так что разошлись по кроватям… Завтра с утра продолжите обсуждение комсомольской работы в отдельно взятом учреждении.
Утром, на всякий случай, отправился на работу раньше. Хоть припрятанные бутылки вряд ли кто-нибудь смог найти, я переживал, что их все же обнаружат.