– Да ну нах! Не хочу я работать, меня, может, в конце сентября в армию призовут.
– А если не призовут, чего будешь делать? Мама-то твоя ничего не скажет, а батя у тебя бывает суров, наслушаешься всякого.
– Ну и куда ты меня запихнуть хочешь? – полюбопытствовал приятель.
– Тут у нас через дорогу плодоовощной магазин, его директорша недавно плакалась, что не может найти грузчика-фасовщика, за этот год несколько алкашей выгнала. Тебе-то какая разница, кем два-три месяца работать. Зато одни женщины вокруг, прямо как у меня. – Я незаметно кивнул в сторону Зины Бахиревой, несущей поднос с заказом.
Вовка глянул в ее сторону и решительно выдохнул:
– Согласен, когда пойдем устраиваться?
– А чего идти, – удивился я. – Евгения Ивановна вскоре на обед к нам зайдет, тогда и поговорим.
– Вот-вот, – вернулся Вовка к старой теме. – Ты теперь всех директоров торговых точек знаешь, за руку с ними здороваешься.
– А тебе кто мешает? – удивился я. – Начнешь работать в магазине, сначала фасовщиком, зарекомендуешь себя, в продавцы могут перевести. Поступишь на заочное отделение, получишь диплом, все пути открыты.
– Что-то у тебя слишком легко получается, – проворчал друг. Но я заметил, что нарисованные мной перспективы ему пришлись в нос.
Евгения Ивановна без особых сомнений согласилась взять Вовку на работу, расстроил ее только один факт, что нового работника почти стопроцентно заберут в армию.
Довольный Третьяков понесся домой за документами, я продолжил работу, когда в бар заглянул возбужденный Виноградов. Обычно в свой выходной день он в баре не появлялся.
– Привет, – сказал он, подходя к стойке и дыша легким запахом перегара. – Слышь, Санек, мне тут одну лабуду предлагают. Ты умный парнишка, может, что посоветуешь. Стоит связываться, не стоит, да по цене тоже, чтобы не пролететь.
– Ну, и чего тебе предлагают? – уныло спросил я, все мои чувства вопили, что дело пахнет керосином.
– Двадцать штук икон, – громким шепотом на весь бар сообщил Гена.
– Не здесь, – сквозь зубы процедил я, мельком оглядывая зал. Вроде бы никто на неосторожные Генкины слова не отреагировал. Я позвал Лену и попросил подменить меня на пятнадцать минут.
Не успели мы зайти в подсобку и закрыть за собой дверь, как Виноградов начал возмущаться.
– Саня, что за дела? Ты чего так зассал? Сейчас, говорят, на иконах можно денег поднять прилично. А мне надежный приятель дело предложил. Он в деревню в глухомань, Пудожский район, ездил, там у него бабка умерла. Он, когда шарил по дому, иконы на чердаке нашел, да еще в окладах серебряных. Говорит, хотел в музей продать, так ему там по пять рублей за икону обещали. Я бы у него все оптом забрал, потом финикам втюхал или морякам, они в загранку пойдут, там найдут куда деть.