Замкомвзвода хищным взглядом уставился на меня.
«Точняк загоняет до смерти», – правильно понял я взгляд сержанта.
– Рота! Выходи строиться! – раздался крик дневального.
Бойцы вразвалочку двинулись на выход.
«Однако хозвзвод нехреново живет, – подумал я, двинувшись вместе со всеми. – Помню, мы в учебке пулей вылетали на улицу».
На улице большинство сразу кинулось к курилке, на ходу закуривая сигареты. Однако долго курить не удалось.
Раздалась громкая команда Пузенко:
– Р-р-рота, в пааходную колонну по четыре станооовись!
Я слегка замешкался, не зная, куда бежать. Но тут рука Мицкунаса сгребла меня за воротник и вдернула в строй.
– Сынок, твое место сегодня здесь, сразу за мной, – сказал он, нехорошо улыбаясь. – И попробуй только наступить мне на пятку. Будет очень х…во.
Я без возражений встал, куда было указано, а чего выступать? Молодой есть молодой.
Между тем раздалась следующая команда, и рота не очень дружно двинулась в сторону столовой. Не доходя метров сто до нее, старшина, ведший колонну, скомандовал:
– Запе-евай!
Шедший рядом со мной боец дискантом громко запел:
– Путь далек у нас с тобою, веселей солдат гляди…
И тут остальные подхватили:
– Вьется, вьется знамя полковое, командиры впереди!
Я тоже принял участие в пении. Орал от души. Подумаешь, мне медведь на ухо наступил, кто не шел в таком строю и не пел, все равно не поймет, это даже бессмысленно объяснять. Вроде бы мы все разные, можем не любить друг друга, ссориться, но когда идем в одном строю, мы чувствуем себя единым целым, готовым к защите своего отечества.
Похоже, замкомвзвода делать было нечего, иначе отчего он так взялся за строевую подготовку. Через час после обеда он вывел жалкие остатки взвода на плац, под руку ему попало всего восемь человек. Кроме меня все были из прошлогоднего осеннего призыва 1968 года. Остальные, на их счастье, были на работах. И тут сержант принялся нас муштровать и делал это буквально с садистским удовольствием. И было понятно почему. Несмотря на то что он служил уже два года, а рядовые всего шесть месяцев, в следующем, семидесятом, году они уйдут на дембель в одно и то же время. С одной стороны, прошлогоднему призыву повезло, им служить всего два года, но зато они уйдут в запас, так и не побыв дедами. Злые трехгодичники отыграются на них по полной. Мне повезло больше: целых полгода буду наслаждаться положительными сторонами дедовщины. Хотя, по большому счету, для меня все это было безразлично. Послезавтра начну возить коменданта городского гарнизона, и все разборки в роте будут до лампочки. Появляться буду в ней вечерами да в выходные дни. Лелею, правда, небольшую надежду, что комендант будет давать мне увольнительные на эти дни.