«Надо бы подойти ближе», – думал я, смотря, как Рубцов подбирается к непонятному наблюдателю.
Стараясь держаться за деревьями, я начал тоже двигаться в этом же направлении.
Я был метрах в пятнадцати, спрятавшись за толстым стволом сосны, когда вроде бы лежащий безучастно наблюдатель рывком вскочил и прыгнул на капитана, ползущего с АПС в руке.
Выбитый из руки Рубцова пистолет упал неподалеку от дерущихся в схватке мужчин.
Я рванулся на помощь капитану, однако когда подбежал к дерущимся, то шпион уже поднимался с земли, а Рубцов лежал навзничь, раскинув руки.
«Убил, падла!» – вспыхнуло в мозгу, и я кинулся на вставшего врага. Что-то щелкнуло, и я почувствовал удар в плечо. Но меня было уже не остановить. В прыжке я ударил ногой противника в лицо. Тот упал на землю вместе со мной. Видимо, Рубцов его успел помять, так что он не смог уклониться от моего удара. Вскочив на ноги, я в запале еще раз ударил его ногой по голове и попал сапогом в висок.
Мужчина захрипел, закатил глаза, на его губах выступила пена.
«Убил! – проскочила опасливая мысль. – Да и хер с ним, надо глянуть, что с капитаном».
Рубцов был жив, но без сознания. Похоже, шпион успел чем-то приложить его по голове.
Я разорвал маскировочную накидку на полосы и начал заматывать ими шпиона с ног до головы. Тот в это время слабо замычал. А я почувствовал, что правая рука перестает слушаться, а в рукаве подозрительно мокро.
Когда закончил с завязыванием, в голове уже шумело вовсю. Пошатываясь, я направился в сторону ракетчиков.
Когда меня остановил часовой, я успел только сказать:
– Особый отдел штаба армии, там задержанный шпион и раненый офицер.
После чего наступила темнота.
Сначала появилась нудящая боль в правом плече. Потом послышался шум ветра. Я открыл глаза и взглядом уперся в белый полотняный потолок. Попытка повернуть голову отозвалась резкой болью. Но удалось понять, что я лежу в большой медицинской палатке.
Все понятно, я в медсанбате, притом развернутом на учения. И сразу в мозгу вспыхнули последние воспоминания: щелчок бесшумного пистолета, боль в плече и я, лихорадочно заматывающий лежащего без сознания шпиона.
Повернувшись, я невольно охнул, и в палатку сразу зашли пара человек.
Первым из них оказался капитан Рубцов.
– Ну что, Аника-воин, пришел в себя? – радостным голосом спросил он. – Мы уж заждались.
– Что со мной было? – еле шевеля пересохшим языком, спросил я.
– Что-что, пулевое ранение правого плеча, большая потеря крови, кости целы. Заштопали тебя капитально, – сообщил Рубцов.
Выглядел он не очень. Левую половину лица занимал багровый отек, из-за которого не было видно глаза.