Соня так билась о дверь, так кричала, что Валере пришлось открыть – она первым делом оттащила в коридор стремянку. Валера растерянно смотрел на Соню – из-под уже промокшей косынки с длинных волос, кое-как скрученных в узел, на шею и плечи стекали капли воды, халат все время норовил распахнуться, и Соня туже затянула пояс. Из ее глаз ручьем текли слезы, рот кривился, и выглядела она ужасно.
– Почему ты мокрая? – спросил Валера. – И босиком?
– Почему? – закричала Соня. – Да потому, что спасать тебя понеслась! Ты что выдумал, а? Вешаться? Сбежать решил? Сволочь, предатель! Ты забыл, что у тебя дочь?
И Соня, размахнувшись, с силой ударила Валеру по щеке.
Он пошатнулся и схватился за щеку:
– Ты что, сдурела? – тем не менее в голове у него неожиданно прояснилось.
– Это я сдурела? А ты? Что с собой делаешь? Хочешь дочь сиротой оставить? Как тебе не стыдно! Что бы Лиза сказала?
– Лиза? Лиза… А-а, Лиза! – И Валера страшно зарычал, вцепившись себе в волосы. – Лиза-а…
Соня шагнула вперед, обняла его и заплакала вместе с ним, бормоча слова утешения, которых он не слышал. Они довольно долго простояли обнявшись, потом Валера опомнился и осознал, что крепко прижимается к теплому и чуть влажному женскому телу: под халатом у Сони не было ничего, и Валера ощущал ее всю целиком, от неожиданно пышной груди до коленок. Он сглотнул и резко отстранился, чуть ли не оттолкнув Соню – по тому, как она оскорбленно выпрямилась и покраснела, Валера понял: догадалась, что пришло ему в голову.
– Надо снять веревку, чтобы не болталась тут, – глядя в сторону, сказала Соня.
Валера опять притащил стремянку и под бдительным Сониным взглядом разрезал ножницами туго затянутый на крюке узел. Потом умылся, побрился и переоделся – Соня ждала его, сидя на табуретке. Вид у нее был довольно мрачный. Он подал ей полотенце и собственные тапочки – нога у Сони крупная. Соня церемонно поблагодарила и замотала голову полотенцем, сняв мокрую косынку.
– Иди вперед, мама тебе откроет. А я потом. – Соня старалась не смотреть на Валеру. – Вряд ли ты захочешь пройти через двор рядом с такой чучундрой.
– Перестань. Пойдем. – И Валера, внутренне чертыхнувшись, взял ее за руку, но Соня отняла.
Вероника, увидев отца, завопила:
– Папа! Папа пишой!
Валера схватил дочку в охапку, прижал к себе, вдохнул – и его накрыло такой волной любви, горя и ужаса, что даже затрясло: а если бы Соня не успела? Что стало бы с Вероникой?
Его усадили за стол, Валера долго и жадно ел все подряд, оголодав за последнее время, а Сонина мама сидела напротив, держа на коленях Веронику, и вздыхала. Потом Валера, у которого просто закрывались глаза, уселся в большой комнате на диване. Вероника никак не хотела расставаться с папой и все что-то ему лепетала, а он пытался честно вникать, но заснул, как ни крепился. Пришла Соня и забрала Веронику – он слышал сквозь сон, как девочка громким шепотом говорила: