Артём вскочил – смотреть на него было просто страшно, и Кирилл тоже встал – на всякий случай.
– А-а! Мерзавец! – заорал вдруг Артём и заметался, круша все на своем пути.
Кирилл с Никой кинулись за ним, пытаясь удержать, но бесполезно: Ника даже не могла представить, что Артём способен на такую ярость. – Сволочь! Какая же сволочь! Это он все сделал, он! Специально! Я убью его! Где он живет? Ты же знаешь, скажи. Я убью этого гада! По стенке размажу! Убью…
Кириллу удалось наконец схватить Артёма и встряхнуть. Тот сразу перестал бушевать, сел на пол и зарыдал, закрыв лицо руками. Ника присела к нему и обняла:
– Успокойся, дорогой, успокойся. Мы всё понимаем, это такое потрясение для тебя.
Артём глухо произнес:
– Я все равно его убью.
– Тёмочка, он уже умер.
– Умер? Когда?
– Этим летом. Буквально за неделю до смерти твоей мамы… Ксении Ильиничны.
– Артём, послушай, – встрял Кирилл, который благодарил бога, что догадался взять с собой Нику: один бы он точно не справился. – Поздняков послал вам письмо перед смертью – ты, случайно, не находил? Вдруг там какие-то разъяснения есть?
– Письмо… Нет вроде бы.
Артём слегка успокоился – поднялся и пересел на стул. Ника пошла за ним – обняла и стала гладить по голове, а Артём перехватил ее руку и поцеловал. Кирилл отвернулся.
– Когда, ты говоришь, он письмо послал? – спросил Артём.
– Двадцатого июля. Недели две шло, должно быть. А умер двадцать восьмого.
– А мама умерла четвертого августа. Неужели… Что же он там написал? Куда мама могла деть письмо? Чёрт, я же все выбросил, когда ремонт делал. Хотя… Ее дневник остался. Вдруг там что-то есть? Правда, она так плохо писала в последнее время: руки не слушались, и слова забывала. Почерк совершенно неразборчивый. Сейчас!
Артём вскочил – нашел дневник в книжном шкафу и отдал Нике.
– Посмотри ты, я не могу.
Ника полистала общую тетрадь – да, каракули! Бедная Ксения Ильинична… Последняя страница была вообще нечитаема: строчки находили одна на другую, слова обрывались. Но в самом конце тетради действительно лежало письмо.
– Прочтите вы с Кириллом, я не вынесу. Потом расскажете. А я пойду чай сделаю.
Кирилл с Никой, сидя рядом на диване, внимательно читали письмо Позднякова, а дочитав, переглянулись.
– Он, наверное, сумасшедший. В голове такое не укладывается, – сказала Ника.
– Да, явно больной, – кивнул Кирилл.
– А, так я был прав? Его рук дело? – усмехнулся Артём, который, поставив чайник, потихоньку прибирался в комнате, ликвидируя последствия своего буйного припадка. – Он что, обо всем рассказал в письме?