– Понимаешь, этот Костик, чтоб ему пусто было, зачем-то сообщил Позднякову, что Александр Нейман его сын. Похоже, Поздняков вбил себе в голову, что жена ему изменила, и всю жизнь был в этом уверен, а тут такое, – сказал Кирилл, внимательно глядя на Артёма: как бы опять не сорвался. – Но письмо очень невнятное. Если не знать ничего, то вообще выглядит полным бредом. Совершенно непонятно, зачем он поменял детей. Такая своеобразная месть якобы изменившей жене? Но в чем смысл, если она не догадывалась?
– Бедная, бедная мама! – с горечью произнес Артём. – Она так его боялась – всю жизнь вздрагивала, если кого похожего видела. А я ненавидел. Какая жалость, что он сам умер. Я так мечтал отомстить. За все наши мучения. Сволочь! Параноик проклятый. Чтоб он в аду сгорел! Он же убил маму этим письмом! Взял и убил. Она такая хрупкая была, нежная. Я ужасно ее любил. А она во мне просто души не чаяла. И вот, пожалуйста – я не ее сын! И кто я теперь? Александр Нейман? И никого, никого не осталось близких. Никого…
Артём замолчал. Рассеянно глядя в пространство, молчали и Кирилл с Никой: а что тут скажешь? Наконец Артём вздохнул:
– Ну что? Пойдем выпьем чаю? Или чего покрепче? Только водки у меня нет, ты уж прости, Кирилл.
– Да ладно, ничего, я и твоей отравы выпью.
Они переместились на кухню – на всех троих вдруг напал зверский голод. Засиделись они надолго, уговорив две бутылки красного вина, и Артём постепенно рассказал все, что знал о жизни матери…
Родители Ксении Ильиничны Бахаревой пострадали по печально известному «делу врачей» – хотя обоих освободили в июне 1953 года, ее мама так никогда и не оправилась от пережитого и через пару лет скончалась, а отец ненадолго пережил любимую жену. Ксеничку воспитывали дальние родственники, а Виктор Поздняков, за которого она так необдуманно вышла замуж в двадцать три года, был одним из учеников ее отца, известного педиатра. Впрочем, ухаживал он очень даже красиво и пылко, так что скромная и робкая Ксеничка была просто ослеплена. Ксения выросла совершенной красавицей – еще бы, такое смешение кровей! Отец – из обрусевших немцев, породнившихся с армянами, мама – еврейка с примесью польской крови. Стройная, грациозная, с пышной копной темно-каштановых волос и нежным взглядом карих глаз, Ксеничка казалась такой несовременной, такой изысканной и хрупкой, что вызывала у любого мужчины желание защищать, нежить, баловать и носить на руках. Поначалу Виктор так и поступал. Но довольно скоро проявилась его паталогическая ревность. Оказалось, что он подозрителен, жесток и скор на расправу: все время следил за женой, упрекал в несуществующих изменах, воспитывал из нее идеальную жену и хозяйку, попрекая за малейшее упущение – достаточно было пересоленного борща или криво висящего полотенца, чтобы разгорелся скандал.