Фрэнк включает радио, настроенное на государственную радиостанцию, и салон наполняется звуками негромкой классической музыки.
— Миссис Дейвс, вам не холодно? — вежливо осведомляется он. — Через пару минут станет теплее.
— Мне всегда холодно, — заявляет миссис Дейвс. — Можете разогреть свою печку хоть до девяноста пяти градусов, я все равно не согреюсь.
— Знаете, а я рад, что вы смогли приехать к нам на свадьбу, — говорит Фрэнк. — Для Кэтлин это было очень важно.
Анне миссис Дейвс никогда особенно не нравилась, но мать Анны действительно придавала ее присутствию большое значение, видя в этом символическое благословение их союза старшим поколением.
— Удивительно, как Кэтлин удалось сохранить фигуру, — говорит миссис Дейвс, повернув голову влево на девяносто градусов. — Вам, девочки, наверняка приходится следить за тем, что вы едите, но твоя мать, Анна, никогда не была склонна к полноте. По-моему, Эллисон поправилась с тех пор, когда я видела ее в последний раз.
— Эллисон беременна, — объясняет Анна, и в этот момент Фрэнк покашливает. Может быть, он пытается подавить смех (если это так, то, значит, он чувствует то же, что и Анна), а может быть, ему в рот просто залетела пылинка. — Она должна рожать в мае, — добавляет Анна.
— Надеюсь, никаких осложнений у нее не будет. Чем старше становишься, тем труднее рожать.
— Ей всего лишь двадцать девять.
Миссис Дейвс сдавленно смеется:
— Это не так уж мало. Когда мне исполнилось двадцать девять, у меня уже было четверо ребятишек. Но вы, современные девушки, конечно, думаете о другом: карьера, дела.
«Да пошла ты, старая кошелка!» — думает про себя Анна, но не зло, даже как-то спокойно. Вообще-то, Анна считает себя виноватой в том, что ей не нравится эта восьмидесятидвухлетняя старуха. Вид физической слабости миссис Дейвс пробуждает в ней чувство стыда за свои мысли в ее адрес, но когда она разговаривает с ней дольше одной минуты, то сразу же вспоминает, отчего эта антипатия: миссис Дейвс всегда жалуется и критикует каким-то приподнятым тоном, как будто давая понять, что лишь благодаря своему добродушному нраву она может мириться с недостатками других. Старуха никогда не расспрашивает Анну о ее делах, да и сама редко говорит, но при общении с ней чувствуется, что она ждет от собеседника внимания. Анна знает, что некоторые люди (например, Эллисон) считают, что нельзя судить человека, которому за восемьдесят, по тем же критериям, что и молодых, поэтому Анна никому не рассказывает о своей нелюбви к миссис Дейвс. К тому же миссис Дейвс не настолько брюзглива и ворчлива, чтобы ее можно было однозначно записать в старые маразматички.