– Хорошо, Александр Васильевич, – кивнул Дзержинский, – я, пожалуй, схожу, посоветуюсь к генералу Потапову. Он лучше меня знает, как наладить агентурную работу за рубежом. А вам большое спасибо за беседу и за те сведения, которые вы мне передали. Думаю, что они нам пригодятся в самое ближайшее время. Бардзо дзенькуе и до видзеня…
– До видзеня, – сказал я, прощаясь с Железным Феликсом…
15 апреля 1918 года, утро. Баку
Вот уже два с половиной месяца дуумвират Киров – Рагуленко, наглядно осуществляя принципы диктатуры пролетариата, управлял Баку и его окрестностями, неуклонно проводя в жизнь решения центрального советского правительства в Петрограде и лично товарища Сталина. Непревзойденный массовик и оратор Сергей Миронович Киров, зажигательными речами поднимающий на борьбу интернациональные рабочие массы, и Сергей Александрович Рагуленко, по слухам – капитан царской армии, железной рукой добивающийся исполнения в Баку всех решений Совнаркома.
За это время численность бакинской Красной гвардии выросла с пятисот штыков первоначального состава до десятитысячного прекрасно обученного, вооруженного и дисциплинированного корпуса, а также такого же количества находящегося в резерве и живущего по домам милиционного ополчения. Усиливали их десяток построенных тут же в Баку бронепоездов и бронелетучек, что по меркам того времени было внушительной силой.
Создан бакинский корпус Красной гвардии был по принципу «я его слепила из того, что было». Кто только ни записался в его ряды: матросы Каспийской флотилии и солдаты разложенных агитацией царских полков, рабочие нефтепромыслов и молодежь всех национальностей, горящая огнем идеи, бывшие офицеры, бежавшие с фронта от солдатского произвола времен керенщины и прослышавшие о том, что новая власть наводит порядок железной рукой. Кто-то приходил и оставался, вливаясь в ряды Красной гвардии, кого-то с позором изгоняли, кое-кого пришлось расстрелять прямо перед строем за пьянство, дебоши, неподчинение приказам, грабежи, мародерство и насилие.
Но слеплен этот красный легион был добротно, несмотря на не вполне годный для того материал. Его батальоны уже несколько раз били войска буржуазного мусаватистского правительства, засевшего в Елизаветполе. Командующий бакинской Красной гвардией Рагуленко пользовался непререкаемым авторитетом как у своих бойцов, так и у местного населения, причем и у армян, и у азербайджанцев. Пользуясь этим авторитетом, Рагуленко при полном одобрении центра сначала повывел в Баку кадетов, октябристов, правых эсеров, меньшевиков и тех же засевших в бакинском Совете мусаватистов, которые с чего-то вдруг возомнили, что они «левые», а потому имеют право на свою долю советской власти.