Метаморфоза превращения Духа в особь, потерявшую человеческий облик не была мгновенной. Это был закономерный процесс превращения гусеницы в бабочку. Ведь рождённые младенцы до поры до времени ангелы. При благоприятных условиях гусеница, пройдя этап формирования куколки, взмахнёт с неповторимым ажуром крыльями и упорхнёт в разноцветную жизнь. Дух застрял на фазе реинкарнации и остался мохнатым чудовищем.
Потребность в демонстрации эрегированного полового члена у него появилась ещё в детстве, когда к его опустившейся на самое дно разврата матери приходили вечно пьяные любовники и, невзирая на присутствие сына, обнажались и приглашали участвовать в сексуальных утехах взрослых. Пьяные мужики заставляли пить водку, а он убегал и прятался в небольшой кладовке. Мать не защищала, отец бросил, предательство было естественным в его среде обитания. Забота непутёвой матери сводилась к претензиям, чтобы он её не объедал.
Однажды, ухажёр матери, здоровенный амбал, открыв бутылку со спиртом, гаркнул во всю глотку:
– Пей! – и поманил глупую овечку корявым толстым пальцем.
Дима съёжился и вжался в стену. Бугай поднял его за шкирку, тряхнул и пригрозил.
– Не выпьешь, выбью зубы! Чё ты за мужик, если не можешь хряпнуть рюмаху! – Он заставил его выпить из горла.
Дима сопротивлялся, а мать ржала как брыкающаяся кобыла, снисходительно наблюдала, как над сыном издевался обрюзгший мудак. От страха малец хватанул глоток обжигающего напитка и задохнулся в приступе кашля. Голова закружилась, живот свела сорокоградусная дрянь, тошнота подкатила к горлу, и наступило возбуждённое состояние, когда пацан захотел растерзать мучителя. Он стянул штаны и подобно животному потряс перед обидчиком фаллосом воззвав к сражению. Это был животный жест агрессии. С тех пор особая реакция на оргии происходящие в доме закрепилась в его сознании. Он самоутверждался демонстрируя значимость собственной личности, и в момент раздражения и тревоги в состоянии суженного сознания импульсивно совершал акт истинного эксгибиционизма, противостоять ему он не мог. В период гиперсексуальности для него стало привычным делом оголять эрегированный член, сравни выставленному среднему пальцу.
Жизнь под столом под пьяные базары Духу порядком надоела, и когда он дорос до совершеннолетия больше не позволял никому входить в его тёмное пристанище, в котором прятался от ухажёров, и отлёживал бока в мечтах об охоте на женщин. Он стал настоящий дикарь, необщительный школьник, по-настоящему трудный подросток.
Девчонки относились к нему пренебрежительно, бойкие мальчишки злословили в его сторону, а скромные школьники с ним не общались. Учителя не замечали слоняющуюся по школе тень. Тихого ученика даже не вызывали к доске. Равнодушие людей породило монстра, потому что каждый прошёл мимо насилия, не обратил внимания на трудности подростка, результат оказался печальным – любой мог стать его жертвой. А он не ждал сочувствия, не делился проблемами, потому что его съедал стыд за собственную мать, он тихо сносил жестокость от жизни.