Схема обросла линиями вариантов загадочного убийства. У Бориса дымилась голова, он сломал мозг, обдумывая версии.
– Кому понадобилось убрать Ветрова? Враги, кто они? Как связать убийство с его профессиональной деятельностью? Кому выгодна смерть уже пенсионера? – от графического человечка в центре листа он подрисовал пару новых линий и застыл в раздумье как глыба.
Тщетная надежда на то, что микроскопическое отверстие не что иное, как нечаянный порез сделанный самим Потапом, рухнула после заключения патологоанатома. Борис теперь точно знал, что Ветрова закололи острой спицей. Маленькое кровоизлияние в области сердца привело к гибели крепкого мужа. Убийство не смахивало на спонтанное действие, оно походило на тщательно спланированный акт мести. Слишком специфический способ расправы навёл на мысль отработать версию на почве личной неприязни. Борис предположил, что необычный метод устранения применён человеком из преступной среды.
Требовалось немало время, чтобы перетрясти уголовные дела, в расследовании которых участвовал Потап, ранее без его экспертного заключения не обходилось ни одно из них. Версия требовала усидчивости и казалась маловероятной за давностью лет. Борис поставил задачу выявить круг подозреваемых, отработать связи и мотив, обеспечить розыскные мероприятия по горячим следам и отыскать свидетелей преступления. При выяснении обстоятельств убийства он отмёл вывод о неосторожном убийстве. Опера мучил вопрос, кому была выгодна смерть жертвы и какие последствия могут наступить после её кончины.
Осмотр места преступления не вскрыл возраст преступника, ни его рост и пол, ни привычки и навыки, не указал на состояние физического развития. Для следствия не хватало биологических улик, крови или на худой случай слюны. Намечался долгосрочный висяк. Борис негодовал.
С области подоспел штат помощников, ведь громкое убийство экс начальника требовало вмешательства вышестоящей инстанции и не только.
В паре с экспертом он восстановил цепь событий, проследив последние часы жизни Потапа по некоторым оставленным следам. По количеству окурков вычислили долготу пребывания Потапа Егоровича под окнами роддома, по загрязнённой одежде и следам волочения после ранения, установили точное место, где Потап упал.
К сорока Кабанов поплотнел, уширился в плечах и казался коренастее. За внешнее сходство с мощным животным, сослуживцы прозвали его Боров, пользуясь производной от фамилии. В поиске доказательств он вёл себя как старый опытный кабан, который в пух и прах разроет землю в поиске трюфеля, ценного на вес золота гриба. Прозвище со всех сторон характеризовало его носителя. При его выборе соратники посчитали, что Кабаном называть их начальника отдела неказисто и даже как-то срамно, ведь в СИЗО так именовали авторитетов. Слишком блатная кличка могла обидеть законника. Нахрапистый, бесстрашный, с налётом наглости он в равной степени нравился и не нравился близкому окружению, в преступных кругах он славился интуицией, его побаивались за непредсказуемость. Начальство за рьяный поиск нарушителей, трудоголизм и упорство продвигало его по службе.