– Судьбу на кобыле не объедешь, – постучал ручкой по столу Борис и, уронив голову, уснул от бессонных ночей.
Он перелопатил кучу свидетелей, искал любую зацепку убийства, затронувшего честь милиции.
Борис шёл по лесной тропинке. Кругом пели птицы, трещали цикады, аромат хвои бодрил усталого путника. Он вышел на просторную поляну и увидел в центре дряхлую старушку. Приближаясь к ней, его сердце забилось как муха в банке. Поравнявшись с женщиной, он заметил под рваной юбкой окровавленные язвы на ногах. Она протянула к нему почерневшие от солнца сухие руки с мольбой о помощи. Нечёсаные седые длинные волосы упали на лицо. Цепляясь руками за его одежду, она умоляла:
– Спаси меня сынок, я скоро умру от страшной болезни. Смерть гонится за мной. Помоги избавиться от нее.
Его сердце сжалось от сострадания. Вдруг, черты её лица показались ему знакомыми. Он замер. Перед ним стояла его мать. Он не видел несчастнее женщины, чем эта. Он подхватил её на руки и понёс через лес к людям, чтобы вылечить. Долго они шли по лесу и чем дольше шли, тем гуще смыкался лес, темнее становился день, тяжелее казалась ноша. Ветки цеплялись за одежду, царапали кожу, а мать все громче рыдала. Они вышли на солнечную поляну, где стол полный яств манил путников. Новая одежда лежала на пне. Он причесал матери волосы, переодел в чистый сарафан и накормил. Мать бросилась ему в ноги и стала целовать землю. Смущаясь, Борис хотел провалиться на месте. Он поднял мать, поцеловал её в макушку и сказал:
– Я так долго искал тебя, наконец, нашёл. Я любил тебя всю свою жизнь и жалею только об одном, что мы так рано расстались. Ты погоди мать немного, и мы встретимся.
– Береги себя! Берегись! Не спеши сынок, у тебя ещё вся жизнь впереди.
Он шёл не оглядываясь, а она долго махала платком, прощалась с сыном, пока он не скрылся в глубоком лесу.
Борис поднял голову над столом от телефонного звонка. Сны приходившие в последнее время к Борову были трагичными и кошмарными. Он просыпался от их ужасов, а потом долго помнил каждую приснившуюся мелочь. Сон вызвал двоякое ощущение. Опер был рад, что повидался с матерью и гордился что спас.
– Да, я, – ответил он в трубку. Хорошо, приходите, буду ждать и, положив трубку, отправился в архив.
Уже полгода он не мог избавиться от кошмаров, даже хотел обратиться к врачу. Странные ощущения, что он стал трофеем, за которым охотятся, появились совсем недавно на фоне ужасающих снов. По вечерам он даже не раз оглядывался, проходя через огромный парк к дому. Всякий шорох странно настораживал и раздражал, он обвинял себя в излишней бдительности.