– А я клянусь, княгиня, что, если государь умрет, я твоему сыну в тот же день голову сверну, и никакой Белург его от меня защитить не сможет! – Зверев развернулся и направился к выходу.
– Постой, Андрей Васильевич, – загородил ему путь боярин, всего пару минут назад наливавший вино. – Дозволь узнать, что у тебя в сумке?
– Узнай, Афанасий Семенович, – улыбнулся Зверев и выхватил саблю. – Как только она станет твоей добычей, можешь делать с ней все, что пожелаешь.
Прочие мужчины тоже сверкнули клинками, но княгиня решительно бросилась вперед:
– Стойте! Не допущу крови у смертного одра племянника своего.
Похоже, только она и сообразила: стоит зазвенеть стали – и внутрь немедленно вломится вся свита князя Сакульского.
– Отойдите. Отойдите все к трону, – потребовал Зверев. – Если не хотите, чтобы я вышел отсюда с мечом в руке.
– Ступайте за стол, – приказала княгиня Старицкая.
Бояре послушались, и Андрей спрятал клинок.
– Рад был познакомиться, господа.
– Мы еще увидимся, – пообещал Афанасий Семенович.
– Ничуть не сомневаюсь, – подмигнул ему Зверев и вышел наружу.
Тут же ему в руку впились тонкие сильные пальцы.
– Как вас тут не хватало, князь!
– Барон Тюрго? Ты-то тут откуда, друг любезный?
– Где же я еще могу быть в сих обстоятельствах, князь?! – изумился шведский посланник. – Судьба королевства висит на волоске!
– Боже мой, Швеция-то тут при чем? – не понял Андрей. – Нет, не отвечай, барон. Давай сперва найдем более спокойный уголок.
Всем отрядом мужчины вернулись в тихую гостиную палату, и князь Сакульский повернулся к посланнику.
– Надеюсь, ты прольешь мне хоть какой-то свет на происходящее, барон. Я всего час в городе и не понимаю почти ничего.
– Великий государь Иоанн Васильевич при смерти, – начал загибать пальцы Ральф Тюрго. – Он слег уже почти неделю назад, внезапно, от горячки.
– Знаю я эту горячку, – недовольно буркнул Зверев. – Извини, барон, продолжай.
– Князь Старицкий вместе со своей матерью принялись склонять бояр, знатных и служилых людей супротив законного наследника. Одним они дают золото, обещания и чужие земли, других осаждают угрозами, третьих одолевают лестью и обманом. Многие на то поддались и готовы Владимира Андреевича на царствие кричать. Государь же ваш в духовной на царевича Дмитрия указал и еще до смерти своей потребовал от дворян, чтобы тому на верность присягнули. Однако же князь Старицкий с сотоварищи прямо над ложем скорбным лай устроили, младенцу присягать отказались и о старшинстве споры учинили. Ан иные бояре клятву все же принесли. Государь уж причастился, все округ последнего его дыхания ждут, свара великая над троном опустевшим грядет. Есть иные люди, что Юрия желают на царствие крикнуть, многие за Дмитрия готовы головы класть, у князя Старицкого изрядно куплено сторонников… – Посланник перевел дух и продолжил: – Между тем доподлинно мне известно, что у князя Старицкого договор давний имеется с польским троном, по которому он, на стол Московский взойдя, Новгородские и Псковские земли Польше отписать поклялся. Знать новгородская вроде в том его сторону держит, а Псков и не спрашивал никто. Все едино без помощи Руси един он долго не устоит. За ту клятву, грамотой собственноручно подтвержденную, он от царства Польского не первый год золото в числе изрядном получает, советчиков и иную помощь.