– Он еще слаб, мой помощник? – поинтересовался Курама. И, не слушая ответа, покачал головой. – Интересно, как он мог дать мне новое тело?
– Он отправил старейшину из подземного племени смиртов на нижний слой, и тот оказался рядом с тем местом, где ты был заточен. А ты воспользовался его телом, – не стал скрывать Рок.
– Спасибо, брат, за помощь в лице человека, – засмеялся Курама. – А почему ты его не убьешь, если он тебе мешает? Подстрой ему несчастный случай, натрави врагов. Опорочь его в глазах властителей. В чем проблема?
Рок вздохнул. Он не хотел, но вынужден был признаться:
– Я это делал, но он выжил. Он даже смог вернуться от Беоты живым и невредимым.
– Ты, брат, как всегда, преувеличиваешь. Здесь нет никого, кроме нас, а смертные не могут подняться до нас, богов. Если бы здесь появился кто-то равный нам, то возмущение астрала выдало бы его с головой. – Курама поднялся со своего места. – Он просто человек, брат, рожденный от плоти и крови. А мы боги, созданные Творцом! Мы бессмертны. Я тебе не верю. Прощай. – Курама сделал шаг и исчез так же, как до этого Беота.
– Боги они, – проворчал Рок. – Дурни вы, а не боги. И умрете как простые человеки.
Где-то в высших планах бытия
Первоочередные дела были сделаны. Все заняты работой, даже орчанка втянулась в общий процесс. Вовсю раздает указания, заглядывает в блокнот, что-то там сверяет и гоняет всех, до кого дотянется. Неукоснительно требует отчета. Причем, как дитя дикой природы, по-оркски жестко и требовательно. Марк, поняв, каким деспотом может быть моя невеста на самом деле, давно исчез из ее поля зрения. А Черридар, как истинный нехеец, стоически сносил все тяготы и лишения военной службы. Один я сижу в малом обеденном зале, положив ноги на стол, и предаюсь размышлениям. Философ. Моя вторая нехейская беспокойная натура требовала действий и выхода накопившейся энергии. Но где взять фронт работ? Я все раздал подчиненным и ничего себе не оставил. Даже процесс контроля выполнения дел взяла на себя Ганга.
Да. Ганга, подумал я. Орчанка, привезенная мной из похода в степь. Некогда гордая и строптивая красавица-метиска, в жилах которой текла кровь лесных эльфаров, людей и орков. Она стала для меня больше чем просто невестой. Я впервые увидел ее обнаженную здесь, в замке, и эта картина не раз посещала меня, мешая мне сосредоточиться. Я отгонял ее как назойливую муху, но она, противная, жужжа, перелетала с одного полушария на другое.
При воспоминании о Ганге что-то в моем сердце, разгоняя кровь, начинало шевелиться. Вроде еще не любовь, но что-то теплое и родное, чем веяло от нее и протягивало к ней ниточку за ниточкой, соединяя наши души.