И еще думка в голове вертится – а кого они, интересно, тут выжидают? Ну не за парой же гномов пришли, тем более гномы в эту пору и не ходят никуда.
Возвращаться в лес мы не стали, тут, у речушки, и ждали, пока темнеть начнет. Ох и долгим мне этот день показался! Уж думала, никогда солнце на закат не покатится. Зато все приготовления я с запасом сделала. И на шкурку морок придумала, точно такой, как хотела, цвета хаки с разводами, и на Талма несколько полезных заклинаний повесила. В том числе и отводящее глаза.
Да так ловко повесила, что чуть сама его не потеряла.
А к вечеру объяснила ему подробно правила партизанской войны, привела примеры из жизни героя-поэта Дениса Давыдова и всех прочих партизан, включая подпольных узбеков, и отдала приказ выдвигаться. Как говорится в новостях, сводный партизанский отряд в количестве одного гнома и одной кошки – Бабко-ёжки приступил к операции по освобождению заложников.
По тропке к той рощице, где бандиты обосновались, мы продвигались, почти не скрываясь. А зачем зря маскироваться, если нам травка и кустики в своих донесениях дислокацию противника точно до одного шага докладывают? Вплоть до того, кто в какие кустики гулять ходит?
Вот и мы чуть не догулялись. Свистнуло что-то в воздухе, мелькнулась тень… Как я успела с тропки Талма столкнуть и следом в высокую траву броситься, сама не поняла.
Слово на автомате выпалила, лежу, к земле прижавшись, – не выдай, родимая. А в ответ смешок ехидный шелестит – не родина мне этот мир. Но не выдал, травки постарались, укрыли как ковром.
И из-под этого ковра я в щелочку подглядываю, дыхание затаив. А прямо напротив стоит диво дивное. Мужик с крыльями, как у мыши летучей. Сам в локонах белокурых, как у женщины… ну у них тут и мода! Глаза вроде черные, а как вполоборота встал, зловещей краснотой полыхнуло. Ух, не приснись такое к ночи. Прямо не мужик, а летучий голландец.
А морда ничего, прям как из «Плейбоя», только злющая да разочарованная. Ну и как мне с ним поступить? Отпускать нипочем нельзя, через пять минут вся банда тут будет, а убивать пока вроде не за что. Да и не сторонница я кардинальных методов.
Придется воспитывать. Шепнула я травкам слово дриадское, они и рады стараться. Не успел голландец охнуть, как они его вместе с крыльями с ног до головы плетьми оплели.
Он попытался было острое что-то выхватить, то ли саблю, то ли кинжал, но трава быстрее оказалась.
– Ну, – спрашиваю я, выходя из зарослей и садясь перед ним на тропу, – кто же ты будешь и зачем на нас охотился?
Молчит. Только красноватым глазом на меня глянул и взгляд отвел. Ой, еще один партизан-самоучка на мою бедную голову.