Эрик Манн всегда был занозой в нежном месте. Он с детства наводил ужас на близлежащие окрестности. Даже проживая в захолустном парке трейлеров, населенном алкоголиками и наркоманами, в месте, опаснее которого уже не может быть, он установил новый уровень страха и ненависти к уличной шпане. Его шайку старались избегать все. Каждый родитель знал, что если в какой-либо затее участвует поддонок Манн, разборки с полицией неизбежны.
Эрик был бунтарем с рождения. Он ненавидел окружающую нищету трейлерного парка, а зловоние городских сточных вод неподалеку будило в нем ярость на судьбу. Какого черта она засунула его в эту задницу? Он определенно должен был родиться в самом центре богемы! В этих зловонных трущобах он всегда ощущал себя чужим, его даже охватывало чувство стыда за это место, словно его занесло туда по глупости. Он был благодарен судьбе лишь за то, что она не занесла его в какое-нибудь индейское поселение или в нищую африканскую страну, хотя там, в бандитском раю, он бы, скорее всего, добился успеха гораздо быстрее.
Паршивец организовывал кражи со складов, грабежи с разбойным нападением, вооружаясь битами и кастетами. В трущобах, заселенных наркоманами и убийцами, решение, кем тебе стать, принимают обстоятельства. У тебя нет выбора. Здесь ни у кого нет выбора. Это – болото, состоящее из одних только без: беззаконие, безразличие, бездушие. И каждый, кто еще может дышать, застрял в нем бескомпромиссно, безнадежно, безвозвратно. Здесь всегда надо держаться в банде, если хочешь выжить. А если вдруг случалось так, что ни одна банда не хочет иметь с тобой дело, и ты становился одиночкой, то изо всех сил постарайся оказаться в тюрьме. Там тебя хотя бы не пристрелят. В этих воющих кварталах нет места для никчемных одиночек, не трать наш вонючий воздух, лузер. На твое место район всегда подготовит кого-нибудь из той малолетней ребятни в памперсах, что играет в разбойников с настоящими отцовскими пистолетами. А если ты надеешься на полицейские мигалки, то ты точно не жилец. Полиция покажется здесь, только когда стихнут выстрелы и остынет кровь. После чего мертвые займут свое заслуженное место длиною в одну строчку в делах, которые закинут в пыльную подсобку, где они будут ждать свою очередь в архив, закрытые за сроком давности.
Трущобы – это конвейер, смалывающий живых цыплят в мясной фарш: редко, кто доживал до тридцати. Подростки гибли в перестрелках, в камерах, от передозов, а иногда от отчаяния и страха, оказывавшихся сильнее желания жить.
Эрик сколачивал шайки из отморозков, участвующих в беспорядках ради садистского удовольствия. Они изливали свою злость и обиду на мир, а Эрик пользовался их слепой яростью, чтобы выжить. Он продавал краденную электронику и закладывал драгоценности в ломбард, добывая свое пропитание. Нет, он не был сиротой. У Эрика даже было подобие дома. Хотя в здешних местах наличие родителей иной раз добавляет больше проблем, чем облегчает жизнь.