– Кто он? Расскажи мне о нем, – Нина вдруг сменила тему.
Виктору понадобилось несколько минут, чтобы совладать со своим замешательством, гневом и вернуться в игру с таинственной девчонкой.
– О ком ты? – спросил он.
– Тот игрок… с перстнем. Расскажи мне о Томасе.
И снова Виктор был крайне удивлен тем, что ей даже известно о бесценном сокровище Томаса – перстень-рулетка.
– Ты его знаешь?
– Я никогда не встречала его в своей жизни.
Виктор усмехнулся. Эта девчонка, действительно, умеет вести игру.
– Я вижу его иногда. Только очень плохо. Все никак не могу его разглядеть.
Виктор едва улавливал смысл ее речей. Они были чудаковатыми. Такими, как и она сама.
– Странным образом, он тоже ищет тебя, – ответил Виктор.
На этот раз ухмыльнулась Нина.
– Но ты нашел меня раньше и теперь хочешь узнать мне цену, – произнесла она, то ли вопросом, то ли насмешкой.
Виктор довольно улыбнулся.
– Вдруг продешевлю? – подмигнул он.
Но Нина, отбросив игры, поставила ситуацию ребром:
– Не продешевишь. Ты все проиграешь.
Виктор напрягся. А Нина наклонилась над столом и произнесла:
– Есть у меня ответы и для тебя. Вот только тебе придется сделать выбор, который решит твою судьбу. Что скажешь, Рони? Крутанем рулетку?
Виктору стало жутко. Эти слова точно были вырваны из его прошлого. В ее серебристых глазах он увидел своего самого близкого человека на свете. Своего брата, который много лет назад также спрашивал у него ровно с таким же горящим азартом в глазах:
«Ну, что, Рони? Крутанем рулетку?», – стальной низкий голос Томаса не с такой хрипотцой, какой он обладал сегодня, прозвучал из далекого прошлого.
Судьба часто заводила их в тупик, из которого можно было податься в любую сторону, потому что все они были одинаково неизвестны и рискованны. И в такие безнадежные моменты они вверяли свои жизни воле рулетки-перстня.
Виктор вдруг резко вспотел, затылок пронзило острой, но легкой болью. А клубок стальных змей в ее глазах завораживал точно блики солнца на миллионе маленьких зеркал.
– Я могу рассказать о ее судьбе, о том, что с ней стало. Я могу отвести к ее могиле. И даже более того… я помогу попрощаться с ней, – тихо проговорила Нина.
Виктор сосредоточенно боролся с каким-то наваждением, которое укутало его неосязаемым туманом, но все никак не мог отмахнуться от непонятного чувства, словно он принял малую дозу наркотика: голова слегка кружилась, голос Нины точно раздавался возле самого уха, ее глаза смотрели прямо ему в душу, а сам он наполнялся странным убеждением в том, что все, что она говорит – правда.
Как это произошло? Почему он стал верить ей? Так подсказывала ему интуиция, которая в эти минуты стала настолько явной и практически физически ощутимой, словно вышла из его тела и превратилась в отдельного Виктора, твердящего теперь самому себе, что ей необходимо верить? Или же он поддавался какому-то чужеродному влиянию, настолько мощному, что он перестал контролировать свои мысли?