– Ты же их всех уничтожил, разве нет?
– Мы не нашли Карима. Скорее всего, он собрал людей и пошел в новую атаку, – предположил Роберт.
– Да неужели? Что-то он слишком быстро их набрал. У него там печатный станок, что ли, клонирующий людей? – съязвила Амелия.
– Слушай, поубавь тон! Твои женские истерики делу не помогут! – отрезал Роберт.
– А я не собираюсь помогать! Я плачу семьдесят процентов с прибыли, чтобы быть уверенной, что сегодня я получу свой долбанный мет с марихуаной! А в итоге получаю шиш! Что прикажешь мне говорить клиентам?
– Ты можешь всегда купить альфу у меня. Я сделаю тебе пяти процентную скидку, – ухмылялся Голубка.
– Ой, Валь, соси!
– С удовольствием! Было бы что, – Голубка поиграл бровями, поглядывая на Дэсмонда.
Тот лишь закатил глаза от презрения. Этот сальный мудозвон когда-нибудь схлопочет пулю Дэсмонда.
– Но она права. Эрик, что же получается, ты не справился с ними? Эта кучка недоумков снова устроила тебе сюрприз, как тогда с гашишем? – Голубка затянулся сигаретой и окидывал Эрика подозрительным взглядом.
– Уж не знаю, о чем вы тут ребята думаете, но мне эта версия кажется маловероятной! Скажу вам два слова: Седые Головорезы и бригада Драгоша!
– Это четыре слова, – поправил Голубка.
– Это пять слов, тупица ты абортивный! – ответила Амелия.
Голубка лишь откровенно смеялся над истеричной женщиной.
– Я понял, к чему ты клонишь, Амелия. И нет! Ты не посмеешь на них нападать! – отрезал Эрик.
– Твою мать, Эрик! Эти вонючие деревенщины мне каждый день докучают! Они уже у меня вот здесь сидят! – Амелия провела по горлу.
– Я бы загнал ей туда, что потолще и послаще, – Голубка снова подмигнул Дэсмонду.
Ей богу, этот слизень напрашивается.
– Но Амели права, Эрик. Они каждый месяц пытаются обокрасть нас на марыч (марихуана). Одних успеваем отстреливать, вторых – нет, и теряем товар. Это вредит бизнесу. Невозможно работать в такой напряженной обстановке.
– Я сказал, никаких вооруженных конфликтов! – Эрик даже ударил кулаком по столу, – у нас нет доказательств их причастности и до тех пор, пока мы их не получим, я запрещаю развязывать кулаки, вам ясно?
Голубка кивнул, его сын вторил отцу.
– Амелия, тебе ясно? – переспросил Эрик.
Лицо Амелии перекосилось от ненависти и презрения, но она не могла идти Эрику наперекор, а потому лишь кивнула и продолжала нервно жевать губу и настукивать каблуком по мраморному полу.
– Что прикажешь делать с моими клиентами? – с наигранным терпением спросила женщина.
– Воспользуешься страховкой. Рудольф, свяжись с Бенедиктом и Ксавьером, пусть предоставят Амелии компенсацию из наших запасов.