Первого августа началась битва за ДОТ первого взвода — теперь только он мешал немцам ворваться всеми силами в расположение батальонного УРа. Битва была недолгой. За предыдущие дни ДОТ был уже сильно разрушен, в нем осталось неповрежденным всего одно орудие. Самое плохое — были разрушены окопы и укрытия для прикрывавшей его пехоты, так что отбиваться становилось все труднее. Да и немцы, озверевшие от крови, набитые под завязку амфетамином, одурели до такой степени, что стали применять тактику шахидов. Одна из таких атак запомнилась особо — на отснятых кадрах было видно, как одного такого шахида искромсали огнем в упор, остановив чуть ли не в десяти метрах, но он все еще пытался опереться на перебитую руку, чтобы еще хоть чуть-чуть приблизиться к нашим позициям. А потом его мешок рванул, подняв огромный, метров двадцать, столб земли, и немецкая пехота, хоть и теряя солдат от огня с соседних участков, все-таки смогла добежать до наших окопов и захлестнуть оставшихся защитников — очередная линия обороны была взята. Поэтому уже вечером первого августа ДОТ пришлось подорвать. Теперь немцы, обложив оставшийся ДОТ первой роты, который им не особо мешал, начали вдавливаться вглубь УРа.
Их попытки расположить на почти захваченном холме батарею гаубиц были остановлены огнем из оставшегося ДОТа и опорного пункта второй роты, которая находилась на километр западнее почти захваченного холма. Но и без этой поддержки немцы стали растекаться внутри наших позиций. Нечаев постоянно тасовал остававшиеся у него силы, стремясь сбить прорывы немцев. Он организовал пять штурмовых групп, в каждой по одной-две САУ или танка, и порядка тридцати пехотинцев. Красными от недосыпа глазами он следил за изменением ситуации на тактической панели, где штабные офицеры ежеминутно отражали изменение обстановки на основе докладов от наблюдателей и ротных. Каждая группа немцев обозначалась квадратами разных размеров пропорционально ее силе — количеству пехоты и танков. Эти квадраты "ползали" по карте, оставляя за собой пятнадцатиминутный "след", что позволяло отслеживать динамику их перемещений и на основе этой информации пытаться разгадать замысел их дальнейших действий. Особыми пометками на каждом квадрате отображалась оценка его организованности, способности к наступлению. Квадраты входили в расположение УРа довольно мощными соединениями — до десятка танков и роты пехоты. Нечаев натравливал на них свои штурмовые отряды, варьируя направление, время и продолжительность ударов, исходя из текущего расположения и предыдущих действий — он старался вводить отряды попеременно, чтобы они могли восстановить свои силы и численность после каждой атаки, хотя иногда один отряд, совершив удар по одной группе фрицев, на отходе тут же делал удар по другой группе, не давая им закрепиться и как-то окопаться, сбивая с только что занятых позиций, внося дезорганизацию потерями от обстрела или рукопашной, и тем самым обеспечивая условия для последующего, еще более эффективного удара другой группы. Нечаева-то, конечно, учили, что удар должен быть слитным, несколькими частями одновременно, с разных сторон, но вот у него как-то лучше получалось раздергивать немцев такими последовательными укусами, с разных сторон, но постоянно — немцы с итоге терялись и не могли определить, откуда по ним ударят в следующий раз — только начнут перегруппировываться для отражения очередной контратаки, как уже идет атака уже с другой стороны и, кидаясь отражать и ее, они начинали снимать силы с отражения первой атаки, которая на самом деле уже заканчивалась и лишь отсечные группы еще имитировали наступление, больше придавливая фрицев огнем, чем на самом деле штурмуя их неустановившуюся оборону. Словно кубики льда под горячей водой, немецкие "квадраты" постепенно таяли под этими ударами штурмовых групп, пока после очередных докладов штабной офицер не ставил на нем крест, чтобы через некоторое время стереть и его.