В кузнице пылал огонь горна, около него работал кузнец Варавий и молотобоец Семен. Они так были заняты, что даже не заметили прихода Кондрата. Варавий — рослый, лысый старик с седой опаленной бородой — держал жилистыми руками клещи, в которых была зажата нагретая до малинового цвета массивная металлическая полоса. Положив раскаленное железо на наковальню, он хрипло кричал невысокому рябоватому человеку, держащему обеими руками двенадцатифутовый молот:
— Бей! Чего глаза вылупил? Бей!
Рябоватый, натужась, поднимал тяжелый молот и ударял им по раскаленной полосе. Один удар у него вышел неудачным, слабым. Осыпая огненными искрами, молот скользнул по остывающему металлу. Молотобоец зашатался, чуть не упал. У него начался приступ глухого кашля.
Варавий гневно сверкнул глазами из-под насупленных седых бровей. Он не смог сдержать своей досады.
— Ну, с тобой, черт дохлый, много не наробишь! Такой слабак! Хоть разок ударь по-настоящему!
Кузнец сунул уже остывшую полосу в горн и стал качать мех.
Молотобоец бессильно опустился на стоящий рядом обрубок бревна, заменяющий табуретку, и виновато склонил лохматую голову.
Только тут кузнец заметил Кондрата, который молча стоял в стороне. На его приветствие Варавий сердито буркнул:
— Ты чего опаздываешь?! Или не знаешь, как я с ним маюсь? — Он показал рукой на сидящего рядом молотобойца. — Беда с ним — не работа. Раз молотом махнет, а потом кашляет.
И, видать, почувствовав, что нехорошо так говорить о больном человеке, Варавий вдруг ласково обратился к молотобойцу:
— Ты, Семка, на меня не серчай. Я в работе дуже горячий. Иногда скажу что плохое, но без зла, а вот от кашля ты воды попей да лучше пойди из кузницы на вольный воздух, полежи на травке, может, тебе и полегчает… А ты, — сказал он Кондрату, опять становясь суровым, — чего зенки вытаращил? Скидай свою свитку да бери кувалду, — он протянул молот. — Давай трохи постучим.
Кондрат молча сбросил свой суконный сюртук, стянул с плеч рубаху и, обнаженный по пояс, деловито поплевал на ладони, крепко приложил их к рукоятке молота, взмахнул им и тяжело опустил на поставленную Варавием на наковальню раскаленную полосу. Работа началась.
Она пошла споро, в огненных искрах, летящих от каждого хлесткого удара бойка молота по нагретому до яркой красноты металлу. Оба, и старый кузнец и юный молотобоец, увлеклись слаженным ритмом труда так, что, когда Семен появлялся в кузне, чтобы подменить Кондрата, они отказывались от его помощи, а Варавий, со свойственной ему грубоватой прямотой, выпроваживал молотобойца «отдыхать на травке».