В ту ночь он так и не уснул.
После того, как Минерва Хайвуд выскочила под дождь, даже такой беспутный, бессердечный повеса, как Колин Пэйн, не мог продолжать то, на чем остановился. Он вытащил из своей кровати лежавшую там вдовушку, одел и проводил в деревню. Затем, убедившись, что Минерва благополучно добралась - он заметил ее грязные ботинки перед задней дверью пансионата - виконт вернулся в замок, откупорил новую бутылку вина и не сомкнул глаз до утра.
Ему никогда не удавалось уснуть в одиночестве.
Боже, как он ненавидит Спиндл-Коув! Весь солнечный свет и морской воздух Суссекса отравляют ему здешние тихие и темные ночи. В последнее время за крепкий ночной сон Колин был готов отдать левый сосок - свои мужские причиндалы он никогда не сделал бы предметом торга. С тех пор как Фиона Ландж покинула деревню, повесе в лучшем случае удавалось кое-как поспать перед рассветом. Большую же часть зимы Пэйн в одиночестве напивался до бесчувствия. Однако его тело, истощенное отсутствием отдыха, уже начало сдавать из-за количества вина, требуемого для пьяного забытья. Если он не будет осторожен, то превратится в настоящего алкоголика, хотя, черт побери, слишком молод для этого!
Так что Колин наконец принял предложение миссис Джинни Уотсон, давно уже ясно выражавшееся улыбками и дразнящим покачиванием бедер. До этого виконт многие месяцы сопротивлялся, не желая связываться с местной женщиной. Но через несколько дней он уедет - так почему бы не провести сносно оставшиеся ночи? Кому это может повредить?
И в самом деле, кому?
Перед его мысленным взором возникло лицо Минервы Хайвуд и стекающая по нему одинокая слеза.
Он дал маху. Опростоволосился.
Надо было сразу отослать Минерву. Ведь он не собирается жениться на Диане Хайвуд. И не собирался. Но незваная гостья вымокла и продрогла, ей нужно было обсушиться у камина. И он затеял извращенную забаву, вытягивая из нее цепочку умозаключений вплоть до нелепого, нелогичного вывода.
Умудриться из всех возможных сумасшедших планов предложить фальшивый побег, чтобы выиграть приз по геологии? В мисс Хайвуд, конечно, нет ни капли изящества, но надо признать, что такие девушки не каждую ночь стучатся в дверь.
Хуже всего, что не всё из того обольстительного вздора, которым он потчевал Минерву, было ложью. Эта девица не лишена своеобразной привлекательности. Если она распускала темные волосы, те падали тяжелой волной до самой талии, уже сами по себе представляя соблазн. А ее уста на самом деле его пленили. У этой злоязычной ученой особы самые полные и страстные губы из всех, что ему доводилось видеть - словно у Афродиты с полотна художника эпохи Ренессанса. Темно-красные по краям и светлее в центре - они напоминали две половинки спелой сливы. Иногда она покусывала нижнюю губу, словно пробовала на вкус ее скрытую сладость.