— Меня-то за что? Я же пришел и сказал, что ихний даймё желает беседовать только с капитаном или кормчим. О переводчиках ничего не было сказано.
— А как же мы с ним поймем друг друга без переводчика? Без переводчика никак нельзя. — Глаза Винка заметались, на лбу выступили крупные капли пота. Наконец до него дошло, что хотел сказать Ал.
— Переводить будет отец Себастьян, или Себастью, как его тут называют. Я же вам сказал, когда пришел. — Он притворно зевнул.
— Этот напереводит! Очернит, как пить дать. Тем более если у него к нашему брату личные счеты, — заохал негоциант. — Распнут или голову долой, а то и на костер. Как у них тут с пиратами обходятся?
— По-разному обходятся, — утешил его Ал. — Кого-то в котле живьем сварят, кого-то на кол посадят, кого-то, ясное дело, распнут, а кому-то прямая дорога на костер. Японцы много видов казней знают, они нас всех по-разному порешат, а у них еще полна коробочка всякого разного останется.
— Что же делать? — заныл Баккус.
— Единственный шанс. — Ал гостеприимно указал на место в своем углу. — Присоединяйтесь. Выбирайте меня капитаном или кормчим, и я буду вести переговоры.
— Какой умный! Вот так, в море не ходивши, добычи не бравши, и в капитаны! — взорвался Винк.
Несколько человек попытались наброситься на Александра, но он быстро раскидал их, демонстративно стараясь наделать как можно больше шуму и круша тонкие перегородки. На шум к месту потасовки уже бежали самураи, Александр выскочил навстречу и, приметив Оми, кинулся ему в ноги.
— Оми-сама, помогите мне, пожалуйста. Спасите! — прокричал он на ломаном японском. — Оми-сама, я капитан этого корабля, я поддерживаю здесь порядок, а моя команда подняла бунт против меня. Помогите, пожалуйста, накажите их за неповиновение.
Оми отдал короткий приказ, и в то же мгновение ворвавшиеся в комнату самураи успокоили потасовку, оглушив тройку самых буйных и связав остальных. Оми снова что-то гавкнул. Мимо них протащили упирающихся, орущих проклятия и скулящих от страха матросов.
Философы говорят, что следует стремиться к золотой середине во всем. Самурай должен достичь золотой середины. Помедитировать в центре и идти дальше. Путь самурая как направленная стрела.
Из изречений господина Тода Хиромацу
Ал ел рис в полном одиночестве в большой и словно осиротевшей после выдворения оттуда команды комнате. Порядок был восстановлен, сквозь тонкую рисовую бумагу на Ала изливался свет луны. Он сам попросил не приносить дополнительного света, желая побыть какое-то время в одиночестве.
На душе было неспокойно. Он думал о моряках, которых предал и которые, быть может, уже сейчас сидят в яме, сетуя на судьбу и проклиная ее на чем свет стоит.