— Нет, третьим. Первых двух он посещал у себя дома, в Цюрихе. Мне кажется, ему это нравилось.
— Что ему нравилось?
— Ну, ковыряться в своей душе. Постоянно заниматься собой и своими мелкими болячками, — улыбаясь, ответила женщина, и в этот раз ее презрение было уже явным.
Наступила короткая пауза.
— О’кей, — наконец произнесла Мона. — Мне сказали, что вы вчера обратились в комиссию по расследованию убийств.
— Да, правильно. Я говорила с одним господином…
— Фишером, — недовольно подсказал Фишер, явно оскорбленный тем, что она не запомнила его фамилию.
— Правильно, — сказала женщина, игнорируя недружелюбный тон Фишера. — Так вот, я говорила с господином Фишером и сказала ему, что я нашла своего мужа мертвым в этом пансионате.
— Вы нашли своего мужа мертвым и сразу же…
— Конечно же, нет, — перебила ее женщина, в этот раз в ее голосе звучало явное нетерпение. — Вы же сами знаете, как это бывает. Я имею в виду, что, конечно, это было ужасно. Сначала мне пришлось поставить в известность хозяина пансионата, затем он позвонил в полицию, а потом приехали эти люди из…
— Из отдела по расследованию причин смерти, — помогла ей Мона.
— Да, и мне пришлось выйти из комнаты и пойти в пустое соседнее помещение, просидеть там несколько часов на кровати, пока наконец не пришел один из этих людей и не ткнул мне под нос эти статьи, спрашивая, знаю ли я, зачем мой муж вырезал эти статьи. А потом я сказала ему, что он уже давно не мой муж, и…
Клаудиа Джианфранко замолчала. Ее глаза были сухими, но рука, державшая почти до конца выкуренную сигарету, дрожала.
— Не торопитесь, — мягко сказала Мона.
Поскольку она сидела рядом с коллегами, то не могла видеть лиц Фишера и Бергхаммера, но оба сидели тихо, как мыши, что, вообще-то, для них было не очень характерно, особенно для Фишера. Поэтому Моне было очень приятно видеть такое поведение коллег.
Женщина глубоко затянулась и погасила сигарету о пепельницу. Ее движения снова стали спокойными и уверенными.
— Извините, — произнесла она.
— Ничего, — сказала Мона. — Вы ведь попали в исключительную ситуацию. Вам не нужно стараться держать себя в руках. Просто сложилось так, что нам все же необходимо получить от вас кое-какую информацию.
— Да, конечно. Поэтому я здесь.
— Ничего, если мы продолжим?
— Мне уже лучше. Спрашивайте, пожалуйста. Паоло позвонил мне. Он был в отчаянии и просил меня приехать. Он не сказал, зачем, но я подумала, что мне следует это сделать. Он заявил, что я перед ним в долгу.
— О’кей. Наш коллега из отдела расследования сказал вам, чтобы вы обратились к нам?