— Так насколько? — повторила Мона вопрос, видя, что Клаудиа Джианфранко явно подбирает нужные слова.
— Вы знаете случай с женщиной, больной раком, которую Плессен пытался избавить от всяческих надежд, потому что якобы только ее смерть могла спасти семью?
— Нет, — сказала Мона и тут же вспомнила Соню Мартинес.
Похоже на ее случай.
— Смерть — это что-то прекрасное. Примите неизбежное.
— Это Плессен так сказал?
— Да. Вы должны знать, что в Швейцарии о Плессене узнали раньше, чем здесь. Кроме групповых, там он проводил и публичные семинары. Я присутствовала на одном из них в Цюрихе, в качестве зрителя. Женщина плакала. Она надеялась выжить, а ей говорили: умри, ты тут только мешаешь.
— Неужели Плессен действительно так сказал?
— Никто же его за язык не тянул! И так все было понятно!
— Что вы еще раскопали?
— Теории, которые он считает верными, крайне консервативны. Чти родителей своих, независимо от того, как они относились к тебе, потому что они являются частью Великого Целого, — так звучит одна их них. Другая: мужчинам в возрасте нельзя жениться на молодых женщинах, как и женщинам постарше нельзя выходить замуж за молодых мужчин. И еще: мужчинам нельзя переселяться туда, где живут родители жены, зато наоборот — можно.
— Почему?
— Потому что это якобы нарушает природную семейную динамику. Кто-то возразил, и он крикнул в публику: «А как было с принцессой Анной и ее мужьями, из которых не удержался ни один?» Все рассмеялись, забыв при этом, что, согласно его теории, у принцессы Дианы и Чарльза все должно было быть хорошо. Но этот брак тоже ведь не сложился.
— Э-э… нет, не сложился.
— К тому же, его всегда окружают эти люди. Они вроде как… апостолы. Например, в серьезных газетах публиковались статьи про него, подготовленные и написанные его людьми. А ведь редакторы этого даже не заметили!
— Да уж, — Мона снова вспомнила телепередачу с участием Плессена и удачно задействованными клакерами[26] (или она это только сейчас вообразила?).
— Я могу вам дать эти материалы.
— Да. Спасибо.
— Я ненавижу этого человека, — сказала Клаудиа Джианфранко. — Я бы сделала все, чтобы…
— Фрау Джианфранко!
— Паоло — его жертва. Я в этом абсолютно убеждена.
— Вы могли бы подумать, что Паоло… вы могли бы подумать, что он способен на убийство?
— Я думала об этом всю ночь. Еще вчера я бы сказала — нет, никогда в жизни. Никогда.
— А теперь? — спросила Мона.
— Он очень сильно изменился за последние недели… Я просто не знаю.
— Как вы думаете, что с ним случилось?
— Я думаю — я уверена, что он стал жертвой «промывания мозгов».