Вообще-то, это было на него не похоже и лишь демонстрировало, насколько это дело сидит у него в печенках. «Но не только у него нервы на пределе, — подумала Мона, — а каждое ложное подозрение отнимает больше времени, чем было позволительно».
— Мы, — продолжал Керн, — предполагаем существование серийного убийцы, ты знаешь об этом так же хорошо, как и я, Мартин, а он не подходит к этой схеме.
— Серийные убийцы могут производить на свое окружение впечатление совершенно нормальных людей…
— Да, — сказал Керн, — но Патрик, — он посмотрел на Бауэра, который мгновенно покраснел, — переговорил с семьей Джианфранко и его друзьями, он говорил по телефону с его матерью и обеими сестрами, и то, что они рассказали…
— Да? И что же такое они рассказали? — спросил Бергхаммер недовольным тоном и направил на Бауэра такой враждебный взгляд, словно Патрик хотел испортить ему все дело.
И сразу же на Бауэра с его пылающим лицом обратились взоры всех присутствующих. Он стал дрожащими пальцами лихорадочно листать свой блокнот. Надвигалась катастрофа, а Мона ничем не могла ему помочь. В этот раз — нет. Однако Керн — и за это Мона была безмерно ему благодарна — сразу же снова взял слово.
— Если ты разрешишь, — сказал он, обращаясь к Бауэру, — я просто подытожу твои результаты, как я это себе представляю.
Бауэр с облегчением кивнул, Бергхаммер скорчил такое лицо, словно ему очень хотелось поставить Керна на место, а Бауэра — опозорить перед всем честным миром, но, на счастье, его природная доброта одержала верх, и он кивнул Керну.
— Этот Паоло Джианфранко был в детстве дружелюбным и контактным, — начал Керн. — В подростковом возрасте его все любили. В студенческие годы у него было много друзей. Он был в определенной мере… э-э… избалованным и чувствительным, и он действительно вел себя скверно, если что-то происходило не так, как он хотел. Он был импульсивным типом, не очень дисциплинированным, не всегда вел себя корректно. Но, по рассказам членов его семьи, все изменения его характера в отрицательную сторону приходятся на то время, когда он уже стал наркоманом. Давайте пока не будем говорить о домогательстве, — в конце концов, его не осудили. Тогда получается следующее: в последние полтора года у него проявлялась типичная симптоматика наркомана: он стал эгоцентричным, нервозным, у него случались приступы беспричинного страха. Психотерапия Плессена действительно что-то пробудила в нем, но это… Я думаю, что этого недостаточно для мотивации такой изощренной, хорошо продуманной мести.
— Если это действительно так, — заметил Фишер. — До сих пор мы считали это только предположением. У нас есть лишь два убийства и…