— Специалисты по фиксации следов уже были здесь? — спросила она.
— Естественно. Соседка сообщила нам о том, что случилось, еще в полвосьмого вечера. Здесь уже все практически сделано.
— Хорошо, — сказала Мона.
— Труп, естественно, тоже еще здесь. Специально для вас.
— Что?
— Ну, мы подумали о вас. Что вы должны увидеть труп в том же виде, как его нашли. Иначе ваше присутствие здесь не имеет смысла.
Это что, намек? Если это так, то Мона решила сделать вид, что не поняла его. Все расследование теперь находилось исключительно в компетенции КРУ 1 и особой комиссии, названной ими «Самуэль».
К коллегам из Марбурга дело уже не имело отношения, они теперь могли лишь оказывать помощь, независимо от того, нравилось им это или нет. Когда они дошли до входа в дом, Мона выдернула свою руку из руки Ферхабера и вошла первой.
Труп старухи лежал между коридором и гостиной. Соседка из квартиры напротив, фрау Смольчик, обнаружила ее, потому что убийца не только оставил дверь открытой, но даже засунул книгу между дверью и дверной коробкой. Значит, он хотел, чтобы Хельгу Кайзер обнаружили, и поскорее.
Зачем такая спешка?
Придется спрашивать об этом у Клеменса Керна.
Хельга Кайзер лежала на спине, ее руки были прижаты к телу, ноги раздвинуты. Парик ровно сидел на ее голове, но, в отличие от трупов Самуэля Плессена и Сони Мартинес, она была совсем голой. Мона несколько секунд смотрела на беспомощное, старое, страшно изуродованное тело и внутренне прощалась с Хельгой Кайзер, которую она не смогла защитить. Возможно, пожилая женщина все равно вскоре умерла бы — без одежды, скрывавшей ее тело, было видно, каким нездоровым и исхудавшим оно было, — но это совсем не утешало. Задачей Моны было не допустить этого убийства, а она с ней не справилась. Слишком просто обвинять во всем Бергхаммера, который против воли Моны переключился на ложного подозреваемого. Правда заключалась в том, что Мона при допросе Хельги Кайзер спасовала. Пожилая женщина что-то знала, но ничего не сказала, потому что Мона спрашивала ее не так, как следовало. Недостаточно чутко. Недостаточно настойчиво. Может быть, и недостаточно требовательно.
Мона осторожно опустилась на корточки рядом с трупом. Бергхаммер и Фишер стояли спиной к ней перед открытой дверью на террасу и о чем-то тихо спорили, не вовлекая ее в разговор, но сейчас ей было все равно. Это дело стало сейчас ее делом, только ее, и никто, не говоря уже об этих ее коллегах, не заберет его у нее. Она посмотрела на открытый рот жертвы и подумала, что убийца хотел заставить ее молчать даже после смерти. Она притронулась к бледной морщинистой коже, к нижней части живота, изуродованного множеством небольших зияющих ран, нанесенных, видимо, острием ножа. Клеменс Керн был прав. Жестокость убийцы возрастала. Она осмотрела пол вокруг трупа. Крови было относительно немного, и это означало, что преступник наносил ранения жертве уже после ее смерти. Почерк серийного убийцы проявился на сто процентов.