Однажды ему в голову пришла идея тайно понаблюдать за участниками семинара, который проводил его дядя. Каждый вечер, когда они собирались отправляться в обратный путь, домой, он стоял за кустом у ворот виллы. Сабина сразу бросилась ему в глаза, потому что она с каждым днем выглядела все несчастнее, постоянно была заплаканной. В конце семинара она испытывала к Плессену почти такое же чувство ненависти, как и он, хотя и по другим причинам. Фабиан был первым психотерапевтом, который отказался сочувствовать ей. Он обращался с ней строго, не давал никаких поблажек, а она к этому не привыкла. Он натолкнул ее на мысль, что вся ее жизнь была сплошной цепью ошибок, а теперь ей надо было их определить. Проблема, однако, состояла в том, что Сабина чувствовала, что она не в состоянии этого сделать. Для нее намного легче оказалось стать орудием в руках Яноша, чем серьезно и последовательно заниматься своим будущим. Она могла лишь оставаться такой, как была: убежденной в том, что в ее судьбе виноваты все, кроме нее самой.
Янош распознал это и обратил в свою пользу ее неудержимое тщеславие, желание, чтобы ее постоянно хвалили, ее неудовлетворенное честолюбие. Заполучить Сабину в качестве помощницы было легким упражнением на клавиатуре инструмента под названием «манипуляции», которым он за это время овладел так, как никто другой.
— А как вы это делали? — спросил Давид, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно естественнее, но его рассудок лихорадочно работал, складывая из разрозненных кусочков правды общую картину, даже независимо от слов Сабины.
Янош был дилером Самуэля Плессена — понятно, что у него всегда были лучшие наркотики, присвоенные при конфискациях. Смертельные дозы, которые нужны были ему для Самуэля и для других жертв, он смог просто украсть, и никто ничего не заметил.
И Давид тоже не заметил. Он думал, что знает Яноша, но даже не мог себе представить, каким человеком тот был на самом деле.
— Это было просто, — сказала Сабина.
И потом рассказала последнюю историю — отведенное ему время пока не закончилось. Как Янош пришел к пациентке Плессена Соне Мартинес, выдав себя за посланца Плессена. Как он заманил Самуэля Плессена в дом своей матери, которая в то время находилась в клинике, проходя свой первый курс лечения от алкоголизма. Как он наблюдал за Самуэлем, когда тот вколол себе смертельную дозу, а после этого отвез его к клубу, который по случайности в ту ночь был закрыт и пустовал. Давид вспомнил о том, как его допрашивала главный комиссар Зайлер и как она его спросила, не могло ли само место, где он нашел труп, являться неким посланием, адресованным ему, а он решительно ответил «нет», поскольку не знал умершего.