Я вкратце рассказываю им содержание доклада профессора Вавилова о проблемах северного земледелия.
«В целом предельной границей вызревания современных самых разных сортов хлебных злаков можно считать широту полярного круга (66с30’ северной широты). Большинство овощных культур, включая картофель, как показал наш и мировой опыт, практически не знает северных пределов»— так заявил профессор в своем докладе.
Это заявление встречается общим одобрением:
— У нас дело развернется! Колхоз — это не единоличник.
Чаепитие закончено. Аэроплан получил нужное количество бензина. Пилот Липп торопит с отлетом. Он хочет ночевать если не в Игарке, то по крайней мерс в Туруханске.
— Приедете с Ленского похода, опять заезжайте. Расскажете, как там люди живут…
— Ладно. А вы мне расскажете о вашем колхозе, чтобы было что сообщить в Подкаменной Тунгуске…
Самолет снова несет нас сначала над темными водами Тунгуски, а потом над желтоватым Енисеем; резкая черта видна на поверхности в том месте, где они соединяются.
Под нами снова только вода и леса. Начиная с реки Вахты, природа вес более принимает северный колорит. Леса становятся мельче, почти не встречается сосны. Лиственница и мелкий березняк становятся преобладающими породами, но и они грудятся около Енисея и его притоков суживающейся полосой. Ржавые пятна болот с чахлой растительностью отвоевывают все больше и больше пространства.
Левый берег дал уже бесчисленное количество озер самой разнообразной формы. Видно, как иногда слетают с них утки и чайки, испуганные шумам нашего мотора.
Погода заметно ухудшается. Аэроплан то и дело пролетает среди низких, сырых облаков. Они скрывают от нас ленту Енисея. Полет становится затруднительным. Однако товарищ Липп настойчиво гонит аэроплан вперед. Он хочет быть обязательно в Туруханске. Это вполне понятно. Неуютно сидеть в холоде и сырости на берегу пустынной реки. Будем лететь, пока редкие просветы дают возможность правильно ориентироваться.
Рыбников задумчиво вертит перед собой лист зарисованной бумаги. Со стороны мне кажется, что он сам в сильном недоумении — где верх и где низ его рисунка.
— Ни за что не поверят, что так это было…
На рисунке — тайга, над ней протянувшаяся вверх дуга радуги, смыкающаяся с нашим аэропланом. Рисунок, действительно, производит впечатление фантастического. Но я подтверждаю, что «так было на самом деле», на тот случай, если москвичи не поверят художнику.
Енисей уже не кажется узкой лентой. Приняв в себя многочисленные притоки с правой и левой стороны, он широко раскинулся в обе стороны, оттеснив дальше таежные и лесо-тундровые пространства. Часто встречаются пески, идущие длинной полосой. Обычно на них стоит несколько чумов племени кето (енисейских остяков). Это рыбаки, выехавшие для летнего и осеннего промысла. С появлением льда они вновь отходят в глубь родной им тайги. Небольшие лодки, разостланные на песках сети, несколько собак около чумов — вот и все их несложное хозяйство.