Если смотреть на турецкую акцию с данной, «глобальной» точки зрения, то можно выделить две версии турецкого поведения. Согласно первой из них – внешнеполитической, – турки действительно сделали стратегический выбор и решили все-таки ответить Москве за Сирию. По всей видимости, они посчитали, что дальнейшее ухудшение отношений неизбежно и что Кремль в дальнейшем не собирается искать стратегический компромисс с Турцией по сирийскому вопросу. Свидетельством чему могло рассматриваться заявление Путина на саммите «Большой Двадцатки» о том, что среди присутствующих есть страны – спонсоры ИГ, а также сравнивание с песком складов оружия и иных логистических объектов вдоль сирийско-турецкой границы. Союзники, по мнению Анкары, так не поступают.
Логично предположить, что если эта версия верна, то турки должны были серьезно подготовиться к демонстративной смене тренда. И прежде всего согласовать его с союзниками по НАТО – ведь речь шла о ликвидации самолета ядерной державы страной – членом Альянса. Однако, судя по тональности официальных заявлений союзников после инцидента, турецкие действия по нападению на российский самолет ни с кем не согласовывались. В Брюсселе и Вашингтоне, конечно, формально поддержали союзника по НАТО, но в то же время между строк призвали Москву «понять и простить». А Ангела Меркель прямым текстом потребовала от турецкого правительства «сделать все возможное для деэскалации ситуации» [207]. Возможно, именно этим и объясняется долгое молчание турецких официальных лиц, и прежде всего самого Эрдогана, – шли долгие и, по всей видимости, болезненные для Турции консультации с раздраженными союзниками.
Впрочем, молчание может быть объяснено и в рамках другой версии – Эрдогану нужно было разобраться, кому дать по шапке. Не исключено, что вся операция была элементарной подставой президента (приложившего много сил для выстраивания комплексных политико-экономических отношений с Россией) со стороны соратников по партии. Ни для кого не секрет, что Эрдогана в Партии справедливости и развития давно и системно не любят. Прежде всего из-за идеологических разногласий. Многим не нравится авторитарный стиль правления ставшего президентом премьера, его радикальные методы и чрезмерные амбиции. Косвенным подтверждением этой версии является тот факт, что приказ о ликвидации российского самолета отдал не президент, а человек, которого считают потенциальным вождем антипрезидентской оппозиции, – премьер-министр Ахмет Давутоглу.
По итогам этой комбинации (если она, конечно, имела место) Эрдоган был поставлен в абсолютно безвыходную ситуацию, чреватую не только потерей лица, но и политической изоляцией. Ему пришлось оправдываться не только перед Путиным (которому Эрдоган после инцидента безуспешно пытался дозвониться и который, как известно, очень не любит, когда нарушаются заключенные с ним соглашения, в частности о предотвращении подобного рода инцидентов), так и перед своими западными партнерами, которым нужен компромисс с Москвой и Тегераном в сирийском вопросе, а не война с ними. Да, теоретически у Эрдогана был шанс выйти из ситуации с минимальным ущербом, и Москва ему этот шанс даже расписала. «До сих пор мы не слышим ни внятных извинений с высшего военно-политического уровня Турции, ни предложений по возмещению вреда и ущерба, ни обещания наказать преступников за содеянное преступление», – намекнул Владимир Путин