Другое дело – фактор ИГ. «У Анкары был выбор – либо возглавлять ИГ, либо воевать против ИГ», – поясняет Владимир Аватков. В итоге Турция остановилась на втором варианте. Тут тоже было два выбора – воевать против ИГ в Сирии или в Ираке. Поскольку российское предупреждение о ликвидации всего турецкого, что переползет через сирийскую границу, еще никто не дезавуировал, безопаснее было воевать в Ираке. Поэтому в декабре 2015 года Анкара перешла от временного пересечения иракской границы для преследования боевиков РПК и полулегальных операций по обучению бойцов курдского ополчения «пешмерга» к полноценному вторжению. Официально вошедшая в пределы Ирака турецкая группировка насчитывает 130 человек при двух десятках танков, а неофициальные источники говорят даже о нескольких тысячах бойцов. По данным турецких СМИ, Анкара намерена создать в районе Мосула постоянно действующую военную базу как плацдарм для борьбы с ИГ. Якобы договоренность о ней была достигнута месяц назад в ходе переговоров между президентом Иракского Курдистана Масудом Барзани и специально прибывшим в Северный Ирак главой турецкого Министерства иностранных дел (тогда этот пост занимал Феридун Синирлиоглу) [238].
Официально Анкара версию о постоянной базе опровергает. «Лагерь Башика, в 30 километрах к северо-востоку от Мосула, является тренировочным объектом, созданным для поддержки местных добровольческих сил, которые борются с терроризмом», – уверяет премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу [239]. Причем, по словам Анкары, он был развернут по просьбе иракских властей, озвученной еще в 2014 году. Однако официальный Багдад подобное объяснение не удовлетворило, и иракцы требуют от турок немедленного вывода войск. Правда, пока не знают, как этого добиться.
Осуществив вторжение в Ирак, турки действительно проявили решимость, однако создали себе ряд стратегических проблем. Прежде всего речь идет о прямом нарушении норм международного права даже в той его трактовке, которой придерживается Запад. Анкара нарушила суверенитет государства, руководство которого (в отличие от правительства Башара Асада) официально признается легитимным всеми акторами мировой политики, включая Турцию. Причем, как и в случае с самолетом, осуществлена эта акция была в одностороннем порядке. Агентство Рейтер со ссылкой на свои источники утверждало, что свои действия турецкие власти не согласовали даже с Пентагоном (возглавляющим антитеррористическую коалицию, воюющую в Ираке). Вряд ли американские власти довольны такой самодеятельностью – ведь турки не только ставят под вопрос американское лидерство и обостряют американо-иракские отношения (Белый дом еще не сдал Ирак Ирану и намерен за него побороться), но и фактически играют на раскол «западной» коалиции. В итоге Вашингтон будет вынужден снова заняться воспитанием Турции, в том числе и через усиление контактов с сирийскими курдами. Или же сделает ставку на противников Эрдогана в турецкой элите. Ряд ее представителей сохранили лояльность живущему в США богослову Фетхулле Гюлену, который в свое время помог прийти Эрдогану к власти, однако затем выступил против демонстративной и агрессивной политики своего протеже. После событий вокруг Мави Мармара Гюлен тогда заявил о «безответственности турецкого правительства», которое «не попыталось заранее договориться с официальными представителями Израиля для того, чтобы получить у них официальное согласие на оказание гуманитарной помощи жителям Газы»